Осенняя альтернатива ММСО — международный форум «Город образования»*, состоявшийся на площадке 75-го павильона ВДНХ во второй раз, побил прошлогодние рекорды. Мероприятие посетили свыше 100 тыс. человек, а в деловой и познавательной программе приняли участие около 500 российских и международных экспертов. Основными темами профессиональных дискуссий стали непрерывное образование, цифровизация обучения, поддержка стартапов, социальная инклюзия, проектный подход и другие актуальные вопросы.
* Мероприятие было организовано департаментами образования, внешнеэкономических и международных связей и информационных технологий города Москвы при содействии Рособрнадзора и прошло с 30 августа по 2 сентября.
ТЕХНОЛОГИИ СОЗИДАНИЯ И РАЗВИТИЯ
В российском и мировом профессиональном сообществах активно обсуждаются основные тренды и принципы развития образования в будущем с учётом важнейших современных вызовов. Как сделать учебный процесс более приспособленным к решению задач, направленных на удовлетворение потребностей общества и рынка труда? Тему обсудили эксперты панельной дискуссии «Образование 2030».
Разговор на тему цифровизации образования открыл первый вице-президент АО «Издательство "Просвещение"» Михаил КОЖЕВНИКОВ.
По словам эксперта, цифровых инструментов в сфере образования будет становиться всё больше. Речь идёт о навигации в мире знаний, об использовании различных баз данных и агрегированной информации, о применении искусственного интеллекта в формировании адаптивных систем обучения и о других инструментах, которые позволят сделать образование более гибким, мобильным и ориентированным на практический результат. Скорость изменений зависит от разных факторов: консерватизма учителей, состояния материальной базы, но в мире это направление развивается достаточно динамично, а процесс получения знаний становится всё более цифровым.
Иного взгляда придерживается научный руководитель института проблем образовательной политики «Эврика» Александр АДАМСКИЙ.
— Думаю, что цифровизация образования не сродни техническому средству обучения, а новая образовательная среда, которая придёт на смену бумажной, аналоговой. Риск заключается в том, что архаичные институты управления отстанут от цифровых условий взаимодействия людей.
Ректор МГПУ Игорь РЕМОРЕНКО считает, что важно проанализировать, как меняется содержание образования в связи с приходом цифровых технологий. По мнению эксперта, ключевым явлением в рамках столичной системы образования стало появление Московской электронной школы (МЭШ). Теперь результаты работы каждого учителя и его инструментарий: задачи, тесты, эксперименты — оказываются в единой цифровой среде. Весь этот объём данных можно анализировать и применять. Когда учитель готовится к уроку, электронные помощники подскажут ему, на какой материал обратить внимание.
Что останется неизменным — это выбор учителем того предмета, который увлечёт детей. В каждом классе в конкретной ситуации отношений будет работать элемент учительской интуиции.
Коллегу поддержала член Ассоциации по качеству образования Олеся УРОСАЕВА.
— Цифровые технологии в московских школах сегодня используются уже в широком масштабе, и столичное образование является частью цифровой среды. Вопрос о том, чтобы не использовать технологии, сегодня не стоит. Любой учитель, применяющий контент и технологии, разработанные в рамках МЭШ, будет современным и интересным ребёнку, соответственно конкурентоспособным.
К разговору подключились международные эксперты.
По мнению руководителя проекта оценки компетенций взрослых PIAAC Уильяма ТОРНА, школа — это место социального взаимодействия, та институция, где люди учатся общаться. Безусловно, цифровая трансформация неизбежна, она сейчас происходит во многих странах. Обучение становится более индивидуальным. Но личное общение продолжает оставаться основой человеческого взаимодействия, а цифровые устройства становятся своего рода медиаторами в образовании.
Дирт ХАСТЕД, исполнительный директор Международной ассоциации по оценке образовательных достижений, считает, что информационные технологии должны быть нацелены на то, чтобы обучить находить контент, которому можно доверять. Но во многих странах этому вопросу уделяют очень мало внимания. Тем самым определяется разрыв в уровне образованности, компетенций, который фиксирует исследование PIАAC.
— Мы видим, что школы в 85% стран используют современное ПО, но лишь 3% педагогов применяют соответствующие технологии. Как ни странно, основным препятствием являются сами учителя: они не чувствуют уверенности в том, что смогут обучить этим технологиям. Поэтому необходимо фокусироваться в первую очередь на них: разрабатывать методические материалы, делать их доступными для школ. Педагога важно обучать и встраивать в новую систему отношений.
Сможем ли мы обеспечить опережающую подготовку учителя? Или его роль иная и он не всегда должен быть впереди своих подопечных?
Проблему прокомментировал И. Реморенко.
— Для педуниверситета это серьёзный вызов. Мы, конечно же, не знаем, какие технологии будут использоваться в школах через 5–10 лет. Что можно делать в этой ситуации? Представляется, что программы педагогической подготовки должны быть открыты всем тем технологиям человеческого взаимодействия, которые существуют и в системе профильного образования, и вне её. Работа современных кадровых, консультационных служб, парков профессий — что-то из этого обязательно попадёт в школу.
Безусловно, мы сами должны изучать, куда движется образование, проводить соответствующие форсайт-сессии, обсуждать возникающие вопросы со студентами. У нас есть множество конкурсов, стартапов, которые позволяют студентам самим инициировать разговор на данную тему. Наконец, разнообразная практика студентов — это попытка изучать образование не как некоторую догму, а как развивающуюся сферу, пробовать себя в различных образовательных ситуациях. Мы сейчас отказываемся от сконцентрированной практики, когда она занимает определённый месяц в течение года, и делаем её распределённой. Необходимо показать будущим учителям, что сфера будет изменяться и развиваться.
Похожая позиция у О. Уросаевой.
— Информационная среда меняется настолько быстро, что даже самый молодой, самый креативный учитель не может владеть всеми современными технологиями. Нет ничего плохого, если педагог станет постигать их вместе с обучающимися, если он как тьютор, модератор сумеет организовать совместные проекты.
Тему развил А. Адамский.
— Самый сложный вопрос — стимулирование учителей. Сегодня наблюдается серьёзный разрыв между школами и даже регионами, где мотивация работает, и теми, где опираются исключительно на административные механизмы, контроль, отчётность и надзор. Цифровое содержание образования интересно, и если подкрепить его другим способом анализа результатов, то мотивация повысится, в противном случае мы будем наблюдать отток талантливых учителей из школы.
Когда уровень использования цифровых инструментов приводит к созданию какого-то продукта, сервиса, влияющего на экономическое развитие, у образования появляется смысл и оно даёт добавленную стоимость экономике страны, становится индустрией по формированию человеческого капитала. А среда вокруг школы будет инструментом оценки качества образования, потому что технологии позволяют приблизить к сегодняшнему дню видение использования результатов обучения. Мы привыкли к тому, что учим сегодня, а понадобится это через много лет. Технологии, сканируя экономическое, производственное, социальное, демографическое пространство, с помощью больших данных способны дать ответ, как установки, образовательные наклонности и т.п. могут реализоваться здесь и сейчас. В этом смысле становится возможным построить индивидуальный маршрут успеха, а перед системой оценки качества возникает вопрос: продолжать использовать в качестве ориентира внешние, кем-то придуманные показатели (баллы ЕГЭ или PISA) либо выстраивать их относительно возможностей каждого учащегося, ведь любое его действие оставляет электронный след. Это принципиально другая модель, и мне кажется, что мы стоим на пороге перехода от отчуждённых показателей к индивидуальным.
Разговор об использовании личных достижений при приёме в вуз ведётся уже давно, несмотря на то что ЕГЭ — это устоявшаяся и хорошо организованная процедура. Готовы ли университеты отказаться от общепринятой практики и перейти к учёту индивидуальных достижений, в каком бы виде это технологически ни фиксировалось?
И. Реморенко:
— Когда появилась идея портфолио, а Минобрнауки России решило изменить порядок приёма, долго думали о том, сколько баллов разрешить добавлять. Если их окажется мало, то не будет мотивации. Если много, то появится коррупционный повод. Разные исследовательские коллективы во главе с Физтехом разработали математическую модель, в соответствии с которым максимум баллов за портфолио — 15. Фактически сегодня ЕГЭ ориентируется на знаниевые стандарты 2004 г. и никак не связан с компетенциями критического мышления, креативностью, кооперацией, коммуникацией. Это экзамен, который проверяет возможность мобилизоваться, сконцентрироваться и преодолеть некий порог. Портфолио в некотором смысле компенсирует ущербность этой проверки.
М. Кожевников:
— По большому счёту цифровое портфолио нужно не вузу, а работодателю. У топовых университетов своя система сепарации, они могут это делать на этапе школы, создавать лицеи, активно привлекать олимпиадное движение. А для всех остальных вполне подходит имеющаяся в рамках ЕГЭ линейка метрик. Вопрос в другом: что будет с самими вузами? Если мы говорим о цифровом образовании, об обучении в течение всей жизни, то зачем тратить пять лет жизни на диплом? Сейчас идут разговоры о том, что образование станет модульным, а срок обучения в вузе сократится и после прохождения нескольких модулей человек будет в состоянии найти работу. Бизнес ищет развитие, ту ценность, которую ему может дать человеческий капитал. Вопрос не в том, сколько баллов зачислять за портфолио, а в том, как его будет оценивать работодатель. Насколько важным окажется диплом и как он будет структурирован, сколько лет или месяцев потребуется, для того чтобы получить эти модули, — вопросы для обсуждения.
А. Адамский:
— К сожалению, у нас нет эффективных инструментов выявления соответствия уровня подготовки абитуриента выбранному им вузу. Мы тратим время и силы, а потом оказывается, что выпускник профнепригоден. В связи с этим издержки профотбора можно отнести на первые месяцы обучения. Система профессиональных проб покажет, годен ли студент для данной сферы деятельности. А электронное портфолио — это инструмент самоуправления образованием. Человек сам оценивает своё движение и корректирует его. Ключевая задача системы оценки качества — сформировать способность к самооценке.
Исчезнут ли знания из оценки в будущем? Останутся ли метрики, учитывающие энциклопедический багаж, или будущее целиком за оценкой умений?
С точки зрения Д. Хастедта, образование гораздо шире, чем просто представление о подготовке рабочих кадров. Это формирование поколений будущего. В связи с этим важно будет оценивать, как выпускник умеет применять полученные знания и понимает ли он, для чего он их приобрёл.
По мнению О. Уросаевой, необходимо выдерживать баланс между предметным обучением и метапредметным. Очевидно, что всё хорошо в меру и было бы логичным в младшем школьном возрасте делать акцент на изучении областей и направлений развития, вводить пропедевтические, метапредметные курсы, а по мере выбора учащимся того или иного направления специализироваться по конкретным предметам, фундаментальным знаниям. Вряд ли мы сможем уйти полностью от предметного обучения, но все эти курсы нужно объединять, чтобы у выпускника появилась целостная картина мира.
Как отметил И. Реморенко, о предмете можно говорить в двояком смысле: как о школьном курсе и как о теме дискуссии. Во втором случае обучение не может быть непредметным. Всегда есть некая концентрация на определённом вопросе и его развитие. Релевантно ли такое понимание сегодняшней структуре учебных предметов? Здесь ответ отрицательный. Очевидно, что педагоги будут экспериментировать.
Мир профессий развивается очень быстро, и, пока студенты учатся, выбранная ими сфера деятельности меняется до неузнаваемости. Некоторые профессии сохранили название, но получили новое содержание, другие просто исчезают. Как школа может помочь в профориентации?
У. Торн:
— Непросто предсказать, как рынок будет трансформироваться. Но думаю, требования к школе в краткосрочной перспективе тоже поменяются. Очевидно, что ориентация на узкоспециальное образование уходит в прошлое, сейчас необходимо развивать навыки, которые позволят людям быть более гибкими, так называемые общие компетенции.
М. Кожевников:
— В стране существует дефицит специалистов, необходимых для развития экономики. И государство действует через школу как свой институт, демонстрируя привлекательность тех или иных профессий инженерной направленности. Поэтому появляются ИТ-классы, технические, медицинские, кванториумы, для того чтобы выявлять учащихся, имеющих соответствующие склонности. Как результат, всё больше детей сдают экзамены по физике, химии и биологии, растёт конкурс на естественнонаучные предметы, и мы имеем определённое качество абитуриентов на входе. Это даёт бизнесу надежду на то, что появятся люди, способные развивать технологии и создавать прорывные решения. Но помимо этого у учащихся должна существовать возможность пробовать себя в разных профессиях. Безусловно, важность общих навыков возрастает, потому что переключаться от одной области знаний к другой приходится постоянно. Поэтому предпрофессиональная подготовка в школе важна и она будет развиваться не только в формате кванториумов или профильных классов: сам город становится образовательной средой, ведь в нём есть музеи, театры, парки. Кто-то захочет стать инженером, а кто-то, возможно, создаст новый бизнес. Стране сегодня нужны люди, которые будут не занимать рабочие места, а создавать новые. Тогда пойдёт развитие.
КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЁ… ДАЖЕ В ЦИФРОВУЮ ЭПОХУ
Обсуждение затронутых выше проблем продолжилось в рамках панельной дискуссии «Непрерывное образование».
По данным исследования РСПП, 91% работодателей недоволен качеством подготовки кадров и связано это прежде всего с неготовностью сотрудников к использованию нового оборудования, технологий, с их несоответствием новому дизайну профессий и квалификаций. Совершено очевидно, что без наращивания компетенций, без непрерывного образования ни один работник не сможет соответствовать вызовам, которые ставит перед ним экономика. В отсутствие хорошо подготовленных специалистов говорить о повышении производительности труда, о технологических прорывах невозможно. Социально ответственные работодатели заинтересованы в повышении квалификации своих сотрудников. Крупные компании стремятся разрабатывать собственные системы карьерного роста, практически предвидя на основе мониторинга те изменения, которые будут происходить в профессионально-квалификационной структуре, и с опережением подготавливая работников к освоению новых компетенций. Даже в цифровую эпоху кадры решают всё, но кадры, подготовленные на высоком уровне, уверена заместитель генерального директора Национального агентства развития квалификаций Алла ФАКТОРОВИЧ.
— Если на Западе XX век прошёл под знаменем андрагогики, т.е. обучения взрослых, то в нашей стране теоретическая база непрерывного обучения недостаточна, однако очень развито так называемое неформальное обучение, — подключился к обсуждению Илья ДЕНИСЕНКО, национальный координатор исследования PIAAC (Федеральный институт оценки качества образования). — По статистике, до 50% выпускников вузов не работают по полученной специальности. Где же одни получают профессию? Именно в процессе неформального обучения, в ходе работы, у коллег. Кроме того, в узкопрофессиональном смысле это любые курсы повышения квалификации и профпереподготовки.
Как отметил эксперт, выстроить общую систему оценки качества образования взрослых на сегодняшний день не представляется возможным: никакого аналога PISA для вузов не существует. И как проверить готовность выпускника вуза к обучению на следующем этапе? Должны ли у него быть развиты предметные знания или необходимо говорить о метапредметных компетенциях и личностных характеристиках? Какие результаты важны, для того чтобы сотрудник мог повысить квалификацию самостоятельно? По мнению И. Денисенко, нужно больше внимания уделять «мягким» навыкам. Инструменты для их оценки имеются. Это методики, которые позволяют оценивать критическое мышление, способность работать в группе, решать творческие задачи. Проблемы возникают с педагогическим инструментарием развития этих компетенций. Сейчас мировое педагогическое сообщество усиленно работает над тем, чтобы развивать эту составляющую образования.
Понимание квалификации в мире, где образование совпадает с человеческой жизнью, должно меняться, продолжила А. Факторович. В сегодняшних условиях важно наличие системы независимой оценки, позволяющей человеку в определённый момент доказать, что он профессионал. Закону, который дал старт этой системе в России, всего полтора года. Тем не менее уже сейчас создаётся сеть центров оценки квалификаций и число соискателей, заинтересованных в получении соответствующего свидетельства, нарастает.
Непрерывное обучение сегодня самая актуальная тема в контексте образования, считает Илья КОРШУНОВ, руководитель группы по непрерывному образованию НИУ ВШЭ. В недавнем обращении Президент РФ отметил, что для лиц предпенсионного возраста организуют обучение. Это будет самая крупная программа непрерывного образования в России, которая настраивает компетенции людей на потребности рынка труда. Непрерывное образование — это экономический инструмент, который делает людей востребованными. Если оценить регионы по темпу прироста зарплаты и по их охвату образованием, то зависимость здесь линейная с коэффициентом корреляции 0,7–0,9.
Государство во всех странах стимулирует непрерывное образование, подчеркнул эксперт. Например, во Франции открыли более 3 млн ученических счетов, каждый на 500 евро, и предлагают выбрать программу, для того чтобы получить востребованный навык. В большинстве стран существуют так называемые образовательные сертификаты, которые даются работнику, для того чтобы он объединил эти деньги со средствами работодателя и прошёл более дорогостоящую программу. В России такая программа получит название «Билет в будущее» и будет касаться детей, готовых пройти профессиональную пробу и приобрести первый опыт, и взрослых, которые получат профессиональные сертификаты развития карьеры.
Могут ли создаваться частные центры обучения взрослых? Конечно, потому что такие предприниматели вправе претендовать на субсидии наравне с государственными структурами и, возможно, предложат лучшие программы. Кроме того, в России охват населения образовательными программами 17–20%, а в развитых странах ОЭСР, например в Швейцарии или Люксембурге, — от 60 до 70%. Получается, что спрос у населения есть. Чем больше программ появится, тем более востребованными будут становиться эти проекты.
ИННОВАЦИИ: ЛУЧШАЯ ПОДДЕРЖКА — НЕ МЕШАТЬ
Спрос на непрерывное образование для взрослых, а также на персонализацию и выстраивание индивидуальных образовательных траекторий, который не способна удовлетворить существующая система, — это колоссальная ниша для предпринимателей. Обсуждению проблем в этой сфере была посвящена панельная дискуссия «Wanted: розыск и поддержка инноваторов в образовании».
Центр содействия инновациям в образовании «СОЛь» профинансировал около 10 достаточно крупных проектов. Но как считает исполнительный директор центра Андрей АНДРУСОВ, денежная поддержка — это не самое главное. Она нужна не сразу и не всем. На начальном этапе необходима организация, которая помогает пересобрать проект, переоценить его смыслы, понять, зачем вы этим занимаетесь, что ваша инициатива изменит в мире и как это измерить, чтобы доказать партнёрам, клиентам и спонсорам вашу состоятельность.
Коллегу поддержал вице-президент корпорации «Российский учебник» Андрей ГАЛИЕВ.
— И у инноваторов, и у консерваторов есть один ресурс, который всегда в дефиците. Это время: для запуска проекта оно должно быть минимальным. В этом смысле любые конкурсы, фонды и акселераторы, которые являются концентраторами понимания того, как должен быть устроен проект, крайне важны.
Нередко инноватор приходит к выводу, что необходимы даже не инвестиции, а так называемый первый якорный клиент. Если вы попадаете в потребность большой корпорации, то успех гарантирован. И здесь речь даже не об инновациях, а о маркетинге. В инновационно развитых странах есть такие институциональные сущности, как технологические скауты и технологические брокеры, которые сшивают между собой потребности существующих игроков рынка с предложениями, возникающими в инновационной сфере. Очень важно развивать ту часть, которая разъясняет начинающим инноваторам, как им дальше себя вести.
Агентство стратегических инициатив интересуют не стартапы, а проекты, которые уже показали какой-то результат. Но как отметила руководитель Департамента развития новых форм образования АСИ Светлана РЕШЕТНИКОВА, руководители даже успешных, зарабатывающих проектов, которые обращаются за поддержкой, не всегда понимают свои смыслы и ценности. Поэтому за четыре года работы агентство также стало акселератором образовательных и социальных проектов.
— Те, кто работает на рынке пять-шесть лет, приходят к нам, и мы помогаем им развернуть их проекты в нужную сторону, найти те ниши, потребность в которых они могут закрыть. Действительно, далеко не всем нужны инвестиции: осознав, как нужно работать, они начинают зарабатывать сами. Другая сторона проблемы: многие инноваторы думают только о высоком, о целях и смыслах, но не задумываются, например, о бухгалтерии, юридических моментах. Здесь тоже необходима консультационная поддержка.
Одна из основных задач акселератора — ускорить рост и развитие проекта. Вероятнее всего, предприниматель самостоятельно достигнет этих показателей продаж или нужных клиентов, но это заняло бы полтора-два года. А в рамках акселератора он это получит в течение трёх месяцев. GVA — это, по сути, платформа, которая объединяет, с одной стороны, технологические предложения, а с другой — спрос рыночных игроков, таких как «Российский учебник», институтов развития, таких как «Иннопрактика», АСИ и др.
— Мы попытались «приземлить» на эту платформу не только стартапы, но и большое количество профильных экспертов — тех, кто консультирует инноваторов, рассказывает Генеральный директор и партнёр GVA Замир ШУХОВ. — Деньги — не самое важное; часто у предпринимателя не хватает 300–500 тыс. рублей не на то, чтобы создать технологию, а для того, чтобы протестировать гипотезу на рынке: в корпорации, вузе, школе, регионе. Здесь как раз акселератор может ему максимально помочь.
В области EdTech GVA — это первая программа в России. Мы были приятно удивлены тем, что все 12 проектов, которые туда попали, добились хороших результатов: увеличились продажи, конверсия, появились пилотные проекты с лидерами рынка. Создание таких платформ будет способствовать расширению коллаборации между теми, кто создаёт инновации, и теми, кто хочет их приобретать.
В рамках нашей инициативы мы разделили проекты на три группы: школьное образование, высшее и послевузовское и образование для взрослых. Оказалось, что проще работать с третьим типом стартапов, которые мы заводили в большие корпорации по собственным контактам и нашим клиентам. С вузами и ректорами отношения тоже есть, и пилотные проекты в этой сфере реализуются. Самым сложным оказался сегмент стартапов для школьного образования, поскольку зайти в школу практически невозможно — директора прямым текстом говорят: их мало волнует то, что не влияет на рейтинг школы и её руководителя. Поэтому любые инициативы, которые позволят протестировать проекты в школах, оценить целевую аудиторию, приветствуются, — отметил эксперт.
Акселератор — это средство не только роста и развития, но и ускорения принятия решения о том, чтобы закрыть проект, подчеркнула руководитель проекта «Нетологии» EdMarket Анастасия КАРПОВА: вы не тратите своё время и энергию в течение года, а за месяц можете понять, что это дело неперспективно.
Партнёр проектов «Юниум», Wowhow и «Мир лагерей Евгений КОЗУНОВ отметил, что рынок EdTech в нашей стране молодой и ошибки, которые допускают инноваторы в этой сфере, совсем детские, учебные. Должно пройти ещё лет пять, чтобы этот сегмент достиг уровня e-commerce, и тогда уже можно будет проводить маркетинговые исследования и оценивать рынок с позиции статистики.
Как же попасть в сферу внимания акселераторов и фондов?
А. Андрусов:
— Проекты, в которые мы вкладываемся, объединяет управляющая компания во главе с Сергеем Соломиным, больше известным как основатель платёжной сети Qiwi. Его позиция: нужно что-то менять в образовании, поэтому необходимо искать и масштабировать наиболее успешные способы подачи материала, организации обучения. Нормой для следующего поколения должны стать созидание, ответственность и лидерство. Когда мы выбираем проекты, то оцениваем в первую очередь, насколько они способны раскрыть потенциал человека. В частности, 24 тыс. школьников прошли обучение по программе осознанного личного выбора профессии, поиска себя. Безусловно, эти инициативы должны быть масштабируемыми, а не ограничиваться десятком-другим детей, и экономически устойчивыми.
З. Шухов:
— Ни один из инвесторов, которые в России поддерживают образовательные проекты, не делает это лишь для того, чтобы заработать. Большинство людей, финансирующих образовательные стартапы, верят: они действительно что-то поменяют. У нас не так много образовательных проектов, которые мы профинансировали именно как венчурный инвестор, наш основной вклад в данную сферу — это акселератор. Российские образовательные проекты пока плохо умеют зарабатывать, и мы не оцениваем как бизнес. Растущий рынок EdTech-стартапов нуждается в поддержке на идеологическом уровне, мы стремимся к социальному эффекту, к тому, чтобы люди поверили: эти инициативы повлияют на будущее образования.
А. Галиев:
— Образовательные проекты, в которые вкладываются инвесторы, пока очень нишевые. Например, самыми массовыми объектами инвестиций в издательской сфере являются так называемые решебники. На них вполне можно зарабатывать до тех пор, пока существует такой формат. Но способствует ли это развитию? Конечно, нет! У нас пока не так много инвесторов, которые ожидают какой-либо отдачи от вложений в образовательные проекты, они этим занимаются на средства от основного бизнеса в рамках собственной миссии.
Эта деятельность более эффективна, если инвестор работает на стыке основного бизнеса и инноваций. Характерный пример — «Российский учебник». Когда государство сказало, что учебник должен быть представлен в электронной форме, издатели озадачились вопросом, что такое электронная форма. Те, кто был менее инициативным, посчитали, что смогут обойтись pdf-копией бумажной книги. Другие стали поддерживать интерактивные форматы, посчитав, что в этом есть перспектива. Корпорация «Российский учебник» пошла по пути развития цифровой среды в образовании, и для нас стартапы — естественное продолжение основного бизнеса. В данном случае миссия естественным образом совпадает с бизнес-интересами.
Перспективы инноваций в образовании эксперты связывают с общими трендами экономического развития страны.
А. Галиев:
— Президент РФ поставил задачу ускорять экономический рост, повышать производительность труда. Все люди разные, каждому нужна своя траектория развития. Поэтому необходимы вариативность образования и свобода для педагогов.
А. Карпова:
— Сегмент онлайн-образования однозначно растёт. Если в США он занимает примерно 20–25% от объёма рынка образования, то у нас 5–7%. Поэтому есть куда двигаться, и на развивающемся рынке возможностей намного больше. Это основной фактор, который влияет на желание инвесторов вкладывать в образование.
С. Решетникова:
— Если государство повернётся лицом к рынку ЕdTech, это будет замечательно. Если же нет, то он всё равно будет развиваться. Сейчас многие семьи переходят на домашнее обучение и так или иначе используют технологии.
А. Андрусов:
— Перед прогрессом трудно устоять, и рынок EdTech будет расти практически независимо от внешних условий, от государственной системы регулирования. Лучшая поддержка образовательных стартапов — не мешать им развиваться.
Роман Каплин
Рубрика: Наука и образование
Год: 2018
Месяц: Октябрь
Теги: Роман Каплин Михаил Кожевников Александр Адамский Светлана Решетникова
