Интернет – это уже не виртуальная, а самая что ни на есть настоящая новая реальность, в которой нам всем приходится жить. В Интернете обращаются товары и услуги, деньги, осуществляется государственная и международная политика, происходит общение между людьми, и, наконец, агрегация, продажа, покупка, и чтение книг.
«Университетская книга» много писала о развитии электронного книгоиздания и книгораспространения, маркетинге в социальных медиа, формировании электронных фондов библиотек, затрагивая при этом естественным образом общие проблемы и тренды развития Глобальной сети. Сейчас пришло время обобщить этот опыт и, возможно, несколько иначе взглянуть на данные вопросы.
Отходя немного в сторону от утилитарных интересов издателей, книгораспространителей и библиотекарей, некий итог сегодняшнего развития Интернета и новых коммуникаций представляет заведующий кафедрой новых медиа и теории коммуникации факультета журналистики МГУ Иван ЗАСУРСКИЙ.
— Иван, каковы актуальные направления развития Интернета и телекоммуникаций в мире и в России? Какие сервисы сейчас востребованы у пользователей, какие набирают популярность?
— Основной тренд, характеризующий отрасль это количественный рост, насыщение и переход на принципиально новый качественный уровень. Раньше мы оценивали, кто подключён к Интернету, а кто нет. Сейчас мы считаем, какое количество людей переходит на широкополосную связь и сколько осталось абонентов с низкой скоростью Интернета. Показательно, что основной рост происходит за счёт старших групп в регионах, а также среди пользователей мобильного Интернета. В целом, насыщение рынка уже произошло, даже в России. Есть разная статистика, по которой оно измеряется, но какой бы она ни была, основная идея в том, что Россия развивается в Интернете с очень незначительным запозданием по сравнению с Западом. Приоритетные тенденции – развитие социальных сетей и продолжающийся процесс коммерциализации Интернета. Сейчас в моде разнообразные «коллективные действия» – покупки, скидки, те же социальные сети – всё, что касается оптимизации работы групп, взаимодействия между людьми, которые знают или не знают друг друга лично, но у которых есть общие интересы и потребности.
Есть интересная точка зрения, согласно которой научно-технические революции происходят раз в 50–70 лет, и каждая революция полностью меняет технологический уклад цивилизации. Если мы говорим о том, что компьютерная революция меняет общество, то это значит, что она затронет каждый сектор. Сейчас она приходит и в издательский бизнес, которому придётся уходить от бумаги. С одной стороны, появилось нелегальное предложение, но оно уже давно есть в таком полулегальном виде, а, с другой стороны, стали появляться и легальные коллекции, и продавцы электронных книг, и сервисы, основанные на подписной модели. Но очевидно, что мы присутствуем в самом начале очень долгого процесса, потому что идёт поиск средств и инструментов, причём это происходит на всех уровнях, включая высшую власть.
Мне очень интересно, когда в науке появятся инструменты, которые позволят автоматизировать деятельность научных групп, когда будут создаваться крупные научные архивы со сквозным поиском, когда в научных статьях можно будет иметь мгновенный доступ к тексту вокруг цитаты и ко всей процитированной работе, создавать самому оглавления книг, когда будут оцифрованы все фонды на русском языке. Первоочередная задача – это присутствие научного русского языка в Интернете. Соответственно, очень важно, чтобы оцифровка и общественное достояние воспринимались как приоритет. Конечно, здесь возникает масса вопросов относительно того, кто и как это будет делать, но мне кажется, что в ближайшее время и здесь должно что-то появиться.
Совершенствуются устройства, они требуют новых приложений, активно расширяется творчество пользователей. В отличие от предыдущих медиа, связанных с книгами, телевидением, радио, которые были односторонними, новые технологии – двухсторонние, они построены так, чтобы вовлечь пользователя в коммуникацию. Основатель «ВКонтакте» Павел Дуров считает, что контент в социальных сетях со временем будет всё больше и больше пользовательским. Если говорить в целом, происходит становление новых бизнес-моделей и освоение инструментария Интернета как нетрадиционного бизнеса, культуры, государственного управления. В этой среде начинается большая стройка.
— Как и какие риски появляются в новых условиях?
— Есть риски для предпринимателей, потому что это сектор, в котором на один успешный проект приходятся 10 провалов. Есть риск, что у издателя будут нарушены права. А у автора существует риск, что его произведение никто не прочитает или, наоборот, очень внимательно прочитает и по «достоинству оценит». Для пользователей риски не очень большие в том смысле, что если ты инвестировал усилия в какую-то социальную сеть, а она не пошла – ничего страшного. Другое дело – если ты не осознаёшь, что твои друзья видят твои пос ты и «лайки», а сам Facebook про тебя всё знает – для кого-то это серьёзный риск. Риски есть и для государства, потому что существующая модель управления, как и всё остальное, должна быть трансформирована, и должна быть построена система обратной связи. Высшему руководству страны совершенно не нужно, чтобы было самоуправство на местном уровне. Свобода развития технологий, которая является, с одной стороны, ценностью, является и опасностью: машины гораздо быстрее и эффективнее общаются между собой, чем люди. И потребитель Интернета всё больше будет становиться машиной. Это будет параллельная система управления, потому что людям очень важно доверять кому-то контроль. Риск – именно в этом, а не в свободе слова или самовыражения. Риск интернетозависимости – это малая часть большой темы. Это вообще новый тип социализации. Есть регионы, где очень плохой климат или люди подолгу работают – вот они общаются с друзьями по Интернету, там, кстати, очень высокий уровень проникновения высокоразвитых коммуникаций. И это не виртуальные коммуникации, а реальные. Вы знаете, самые популярные специализированные соцсети – это сайты знакомств. Люди абсолютно массово пользуются этими сервисами. Есть немало других примеров, как электронные коммуникации облегчают связь между людьми, а не усложняют её. Здесь, как и во всём, важен баланс. Риск интернетозависимости обычно связан с компьютерными играми и людьми, которые «подвисают» в условных реальностях, специально построенных так, чтобы спровоцировать вовлечение. Для детей в определённом возрасте – это очень большой соблазн.
— Можно ли утверждать, что с развитием Интернета исчезает культура чтения больших текстов, а ей на смену приходят инфографика, карты, твиты и т.п.? Каково Ваше мнение на этот счёт?
— В этом случае можно проанализировать ситуацию на примере «Частного Корреспондента». Это издание я придумал в 2008 г. с надеждой на то, что пойдёт волна общественного интереса к чтению, потому что, на мой взгляд, качественного предложения тогда не было. При этом я хотел сделать медиа не только для молодых, но и для более старшего поколения, которое в 1980-х любило читать. И поскольку у этих людей есть проблемы с самовыражением, осуществить понятную модель обратной связи – через письма, которые бы сделали весь этот проект интерактивным. Но ставка на такие традиционные форматы оказалась ошибочной. И если бы не какие-то активные манёвры и резкие ходы в процессе развития этого проекта, то он бы «загнулся». В принципе, меня спасло то, что в Россию пришёл Facebоok, я стал его партнёром и социализировал свой проект. С притоком более молодой аудитории сократилась длина текстов, больше стали публиковаться подборки из блогов, развивалась социальная часть. Так издание стало популярнее. Но если объективно говорить, то людям некогда читать. Раньше прочитать книгу было легко, теперь же я знаю людей, которые читают только В. Пелевина, у которого книги выходят раз в год. Фактически, это такой новый тип потребления контента.
При этом по-прежнему есть люди, которые читают много. Просто я думаю, что группа интеллектуалов, пишущих и читающих, сильно сегментировалась. Когда в эпоху застоя на работе можно было ничего не делать, а вся энергия шла на общение, чтение, развитие, тогда охват был почти монолитный, и это давало пространство для существования большой письменной культуры. Сейчас мы приходим к культуре, в которой обращаются мемы – отрывки, цитаты, визуальные информационные медиавирусы, те же демотиваторы: одна строчка вместе с фотографией реально передают смысл, возвращая нам элементы иероглифического письма. Текст уступает место визуальному знаку, поэтому среди проектов в Интернете наиболее свежо выглядят те, в которых есть осознанное отношение к дизайну.
— Используется ли это в обучении?
— Я считаю, что мобильная журналистика очень перспективна. Появляются устройства, которые дают достаточное качество фото и видео для интернет-изданий, да и для телевидения тоже. Отчасти порог входа на рынок снимается, и это очень серьёзный тренд, который позволяет каждому, кто хочет, стать продюсером контента с точки зрения журналистики (а не только демотиватора «ВКонтакте»). Но вместе с тем продолжает существовать традиционная система медиа, и люди, которые несут новую универсальную культуру, пока не очень востребованы. У нас же на журфаке это рассматривается как перспективное направление, и я думаю, что мы даём выпускникам колоссальное преимущество в плане свободы выбора. В университете мы уже начали учить инфографике, визуальным коммуникациям в контексте цифровых медиа. Пока спрос среди работодателей ограничен РИА «Новости» и десятком изданий, но их становится всё больше. Это переключение повлияет и на книгоиздательский бизнес, и вообще на то, какая информация будет циркулировать в обществе. Люди хотят лёгкости восприятия информации. Обратите внимание, тренд последних 20 лет – это журналы с лицами и маленькими кусочками текста. Это востребовано, и суммарные тиражи журналов по-прежнему огромны. Когда информации много, люди готовы платить за то, чтобы её оформили правильно.
— Каковы тренды развития социальных сетей? Как обстоит дело с подготовкой маркетологов соцальных медиа?
— Очевидно, что уже выделились большие игроки, которые будут держать инфраструктуру авторизации и разных сервисов. Развитие происходит в нишевых секторах, но оно довольно специфично. В России интересна «поросль» новых коммьюнити и блог-платформ, появляющихся последние несколько лет. Это такие проекты, как «ХабраХабр», «Лепрозорий», Lookmore, которые делаются руками пользователей и являются локальными, предназначенными для нишевой аудитории.
Пока мы не успеваем за развитием SMM. Мы ещё только ищем преподавателей у себя на кафедре. Думаю, это возникнет в ближайшее время как новая интересная специализация. В прошлом году нам было важно «застолбить» за собой визуальные коммуникации. Но отчасти есть проблема с тем, что это в значительной степени жульничество и абсурд. В общем, тема для отдельного разговора. Смысл простой: правильный SMM – это демонстративное действие, отражающее ваши ценности и устремления в каждой капле. А практика сложная и многообразная, весьма неровная.
— Блоги и соцсети. Как они будут уживаться?
— В принципе, я бы поставил на блогах крест, но есть такие интересные проекты, как «Огород», которые набирают обороты, и выясняется, что у молодого поколения тоже есть свои предпочтения. Похоже, что нет непробиваемой стены для выхода на рынок в сегменте блогов, но ЖЖ «подустал», и там есть системная проблема, связанная с механизмом френд-ленты, которая имеет хронологический характер, в то время как в Facebоok она связана с активностью. Конечно, у соцсетей больше шансов.
— А почему так сложилось, что у нас так много клонов и нет собственных интересных социальных проектов?
— Не соглашусь с вами, сеть «ВКонтакте» – это не совсем клон. Честно, никто не понимает, что такое «ВКонтакте». По сути, если не рассматривать проблемы авторского права, это «библиотека с мессенджером». Там есть, конечно, и френд-лента, и коммьюнити. Но в действительности «ВКонтакте» даёт неограниченный доступ к культурным сокровищам человечества, по крайней мере, в кино и музыке. Если бы были библиотеки, в которых есть всё то же, у «ВКонтакте» не было бы такого преимущества. Это своего рода канал дистрибуции. Это не Facebook, там принципиально другая модель, где основное значение имеют группы, и основная коммуникация между пользователями по структуре ближе к ЖЖ. «ВКонтакте» – уникальный сервис. При всех его недостатка он есть только в нашей стране. Оригинальные соцмедиа в России присутствуют, те же «ХабраХабр», Lookmore, «Лепрозорий».
— Переходя к информационному обществу и потреблению разнообразного контента, мы неизбежно сталкиваемся с вопросами его отбора и сохранения. Как Вы видите решение проблемы информационного «мусора»?
— Сейчас это уже не так актуально. Социальные сети включили механизм, который называется вирусным редактором. Технологии, по которым мы получаем информацию, тоже социализируются. По большому счёту, люди в соцсетях читают то, что публикуют или рекомендуют их друзья. Это значит, что борьба с информационным мусором происходит через социальный фильтр. Пользователи переключились на другую систему навигации: никто больше не ходит по сайтам, ничего не ищет. Мы друг для друга стали кем-то вроде проводников в этой реальности. И за счёт этого проблема информационного мусора начала рассасываться. В любом случае, всё решается на уровне личного потребления. То, что необходимо сделать – это дать людям доступ к контенту в открытой и удобной форме. При этом, самое главное, что должно быть предусмотрено, – это технология работы с детьми и подростка- ми. Поэтому, помимо того, что есть какой-то контент, нужно развивать технологии обучения работы с этим контентом через деятельностную педагогику, вовлечение детей в совместную деятельность, арт-терапию. А за быструю подачу информации без мусора и анализ на высоком уровне приходится платить во все времена. Эта потребность никуда не делась, Economist в безопасности.
Лично мне интересно, проявится ли в России государство в качестве агента развития и будут ли запущены какие-то масштабные программы, платформы – даже не в плане выделения денег, а именно осмысления проблем. Иными словами, будет ли запущена некая централизованная система, через которую издатели, библиотеки, книготорговцы получат возможность обмениваться контентом? Удастся ли сделать большую часть научных публикаций, всё советское культурное наследие и работы, сделанные по госзаказу, общественным достоянием? Это вопрос, на который я надеюсь со временем ответить утвердительно.
— На чём может зарабатывать сегодня издатель в Сети? Чего хочет интернет-читатель?
— Про издателей хочется напомнить, что на Западе книгоиздатели развивают цифровое направление, переводят в цифру свои архивы, в магазинах появляются цифровые печатные аппараты. Сочетание цифровой технологии и бумажного носителя здесь вполне логично. У нас пока этого нет, но думаю, что в ближайшие года три это начнёт активно появляться и в университетах, и в магазинах. Пока это трудно осуществимо, потому что у нас нет библиотеки даже пуб личного достояния, не выработаны схемы ценообразования, сервисы платежей. Фактически отсутствует инфраструктура. Но как будет выглядеть издательская индустрия через 5–10 лет, сможет ли автор разбогатеть за одну ночь, опубликовав что-либо на Amazon, – это большой вопрос. Люди хотят читать интересные истории и всегда будут платить за это, поэтому тот, кто даст правильную формулу, получит прибыль. В Америке Amazon имеет сильные позиции, есть своя система электронных продаж у Apple, но, возможно, Google сможет их потеснить.
Необходимо менять платформу. Внедрять собственные читалки? Не думаю, что это всегда эффективно. Это целесообразно в том случае, если вы продаёте какую-то отдельную серию, например, об успехе в менеджменте, когда человек подписался на 10 книг, скачал программу и купил книги. Возможно, имеет смысл включать рекламу с переходом на какой-то другой сайт. В этом больше смысла, чем создавать издательский канал самому – так мне кажется на первый взгляд. Я не знаю, будут ли читатели ставить себе приложение конкретного издателя, потому что издатель – очень маленькая специфическая часть рынка, а всех вроде как не поставишь. А может, наоборот, дело пойдёт – в конце концов, когда-то литература печаталась в журналах, каждый из которых можно представить себе в роли «издательских каналов».
Но в целом пользователю, возможно, проще решиться поставить себе какой-то подписной сервис по интересующей его теме или универсальный, не ограничивая себя привязкой к конкретному издателю, если это только не специализированный издательский дом. Для цифровых платформ нужно заново придумывать формат подачи текста, иллюстраций, других элементов. Кроме того, можно таргетировать продукты по потребностям и создавать отдельные приложения: для студентов, для исследователей, для преподавателей. И это может означать появление нового бизнеса: обслуживать потребности таких больших групп выгоднее, чем торговать через окошко книгами.
Думаю, что для дальнейшего развития издательского рынка важными будут появление инициатив по общественному достоянию, большие усилия по оцифровке, а оттого, что люди будут всё глубже погружаться в общественное достояние, у них будут появляться потребности в специализированных продуктах. Возможно, сложится новая инфраструктура, будут технологии, похожие на Amazon, только следующего уровня.
— Каковы Ваши читательские предпочтения?
— Я люблю газеты и традиционные книги. Временами ненавижу мобильный. Стараюсь включать компьютер пореже. Я ретроград.
— Я почему-то так и думала, спасибо!
Беседовала Елена Бейлина
Фото: И. Куринной
Рубрика: Действующие лица
Год: 2012
Месяц: Июнь
Теги: Иван Засурский
