Проведение отраслевых годов — действительно хорошая возможность сдвинуть с мёртвой точки накопившиеся проблемы. При этом можно честно сказать, что индустрии, которая много лет находилась далеко не в приоритете государственной политики и финансировалась по остаточному принципу, здорово повезло, учитывая тот факт, что второй год подряд нерешаемые вопросы российской культуры и литературы оказываются в центре внимания и политиков, и СМИ, и профильных ведомств. Насколько удастся преодолеть эти проблемы и реализовать задуманные отраслевые проекты, покажет время, а пока завершается Год культуры, на старте Год литературы, важно выявить упущенные возможности и ошибки, устранив их в 2015 г.
Подвести итоги года, обсудить инструменты влияния и вопросы международного гуманитарного взаимодействия позиционирование страны в условиях непростой политической ситуации, эффективность отраслевых проектов «УК» пригласил специального представителя Президента РФ по международному культурному сотрудничеству Михаила ШВЫДКОГО.
— Михаил Ефимович, завершается Год культуры, каковы его основные итоги, как Вы оцениваете его результаты и их эффективность? Какие наиболее яркие проекты Вам запомнились?
— Год культуры для России — явление, с одной стороны, уникальное, с другой — аномальное, потому что культура — это и есть вся русская история. Россия и культура — в каком-то смысле синонимы. Другое дело, что нам было необходимо привлечь внимание к проблемам культуры, и мне кажется, что важны не только такие ≪звонкие≫ проекты, как открытие Мариинского театра или знаменательные выставки в крупнейших музеях России, в частности, экспозиция коллекции Г. Костаки, представленная недавно в Третьяковской галерее. Этот Год помог привлечь внимание к культуре регионов, малых городов России, села.
Одной из характерных отечественных проблем является отсутствие необходимой инфраструктуры. Россия всегда была страной культуры высших достижений, а с культурой повседневности, массовой культурой, доступной жителям небольших городов, сёл и даже региональных центров не всё так хорошо, как хотелось бы. Этот Год позволил улучшить межведомственное взаимодействие и инфраструктуру, которая порой значительно важнее, чем телевизионно-праздничные достижения столичной культуры, тем более что в Москве и Санкт-Петербурге ситуация неплохая.
Не менее серьёзной проблемой на сегодняшний день является сохранение художественного образования. Так получилось, что одним из завершающих событий Года культуры был музыкальный фестиваль Crescendo. Это программа, которую вместе с Давидом Смелянским начинал наш выдающийся музыкант Денис Мацуев. Программа открывает молодые имена России и миру. Оценивая её итоги, можно с удовольствием констатировать тот факт, что у нас сохранился высокий уровень художественного образования, и это, пожалуй, сегодня самое главное, что надо беречь, помимо инфраструктуры. Если традиции художественного образования продолжатся, нам будет, чем гордиться. Безусловно, можно говорить, что русская культура в целом литературоцентричная, тем не менее, исполнительское искусство в нашей стране было всегда очень качественным, и великие русские музыканты — от Рахманинова до Плетнёва и Спивакова — стали мировым достоянием.
Внимание к литературе сегодня необходимо с точки зрения не только чтения, но и перевода, и познания мира. Надо сказать, что одна из главных проблем в нашей стране — это отсутствие серьёзной государственной поддержки продвижения русской литературы за рубежом. Я не хочу умалять достоинства коллег из Роспечати, их усилия, с моей точки зрения, беспрецедентны, но естественно, что с руководителей ведомства мало спрашивают за зарубежную работу. И то, что за последние годы Роспечать организовала огромное количество выставок, ярмарок, фестивалей русской литературы за рубежом, в высшей степени важно, но, с моей точки зрения, недостаточно, потому что мы могли бы обрушивать на Нью-Йорк, Лондон, Париж, Берлин, Франкфурт ещё более мощные культурные десанты. Следует отметить, что коллеги при весьма скудных бюджетах пытаются сотрудничать со всем миром, в том числе с латиноамериканскими странами, Китаем. Но тем не менее мы должны понимать, что сегодня на международном рынке российских писателей знают хуже, чем они того заслуживают, а литература на русском языке занимает приблизительно 1% общей книжной массы. За исключением пяти-семи современных писателей этот сегмент закрыт исключительно классикой. Безусловно, здесь сказывается традиционно не очень дружественная по отношению к России политика западных идеологов, но и мы должны быть активнее. Надеюсь, что созданный недавно Институт перевода должен дать определённые результаты. При этом наша политика должна быть более энергичной и последовательной.
Что касается эффективности, то оценить её всегда очень непросто, потому что есть страны, где за последние годы на глазах вырос интерес к русскому языку, и, как ни парадоксально, это страны, где отношение к России сложное. Например, в Латвии попасть в детский сад с преподаванием на русском языке практически невозможно. Вспышка интереса к русскому языку наблюдается в Чехии, Италии. И это вопрос не литературно-художественной политики, а в первую очередь бизнеса, к примеру, доступности туризма.
У туристов появляются потребности в переводчиках, гидах, работающих на русском языке, сопутствующих сервисах, вплоть до перевода меню на русский язык, что уже наблюдается в крупнейших странах Востока и Запада. А это значит, что появляется необходимость в учреждении новых кафедр славистики, есть потребность в преподавателях русского языка, процесс начинает развиваться в геометрической прогрессии.
Занимаясь много лет культурными связями, я уповаю на то, чтобы экономика нашей страны стала, наконец, сильной, и русские туристы могли ездить по миру. По сути, каждый из них — это посол русского языка, литературы и культуры, как к этому критически не относились бы. Опыт последних десятилетий показал это в высшей степени убедительно. За русских туристов борются, они желанны, а значит необходимость изучения языка чрезвычайно важна. То же самое относится к экономическому сотрудничеству. Там, где у России есть контакты в экономике, появляется потребность в русском языке, русистах, переводчиках и т.д. Нельзя сказать, что люди учат русский язык только для того, чтобы читать Достоевского, Толстого, Быкова или Проханова. Это справедливо для очень узкого круга специалистов, которые хотят посвятить свою жизнь изучению русского языка и литературы. Но когда появляются новые возможности для самореализации и активного развития, когда есть внятная мотивация, люди начинают учить язык массово.
Нам важно развивать отношения в экономике, туризме, чтобы Россия была привлекательной для мигрантов. К иммиграции я отношусь вполне положительно, потому что нам нужны не только дешёвая рабочая сила, но и инженеры, преподаватели и квалифицированные специалисты. Изучая русский язык, они должны чётко понимать перспективы своего развития, возможности получения интересной работы, повышения доходов. Опыт последнего десятилетия показывает, что это наиболее эффективная форма пропаганды русского языка, культуры и литературы. Экономическая мотивация — в приоритете, именно поэтому учат английский, китайский, французский языки. В этом смысле Россия, несмотря на все сложности последнего года и политического контекста, остаётся привлекательной страной. И сегодня, когда мы сделали программу ≪Русская школа за рубежом≫, это было связано с потребностями реальной жизни: родители хотели, чтобы их дети учили русский язык. Безусловно, нужно инициировать проекты пропаганды изданий на русском языке, книг русских писателей, переведённых на другие языки. Но при этом реальная жизнь и эффективная экономическая перспектива является главной мотивацией.
Приведу ещё один пример. Почему мы так хорошо знаем французскую литературу XX века и французскую постмодернистскую философию? По одной простой причине: во французском МИД была инициирована и реализована программа ≪Пушкин≫ для России, и мы печатали переводные книги французских авторов в больших количествах. Это абсолютно не бессмысленное дело. Считаю, что у России должна быть аналогичная программа общемирового характера, направленная на перевод русской литературы за рубеж, и это принесёт значительные результаты. Пока этого нет, инициативы и воля М. Сеславинского, В. Григорьева, Президента РКС С. Степашина и Председателя Оргкомитета Года литературы С. Нарышкина, безусловно, дают определённые плоды. Но, помимо воли, обаяния и убедительности, нужны деньги. Тем более что существует механизм, проверенный во всём мире: государство платит за перевод, а издательство печатает книгу. Уверен, это даст качественный рывок, попробуем реализовать эту идею в 2015 г.
— Какова ситуация с изучением русского языка в разных странах мира?
— Сегодня около 300 млн человек говорят по-русски, интересуются русским языком как языком близким или родным. При этом в разных странах ситуация серьёзно различается. Например, в Германии самая большая диаспора людей, которых мы считаем своими соотечественниками — около 4 млн человек. Но по немецкому законодательству земли определяют приоритетную политику и в образовании, и в культуре, поэтому в каждом отдельном регионе всё по-разному. Федеральная власть не может воздействовать на определённую школу или политику конкретной земли. Тем не менее в Германии немало школ, в которых изучают русский язык, есть и русские школы. Иная ситуация в США, где тоже огромная русская диаспора, но русские школы сохранились. А в Киеве до распада СССР было 500 школ, из них 250 русских и 250 украинских, а сегодня только восемь школ учат на русском языке. Но я думаю, что не так всё плохо, хотя за 20 лет количество людей, знающих русский язык, сократилось примерно на 50 млн человек.
Полагаю, что инструментом серьёзного влияния в развитии языка должен быть, конечно, Институт Пушкина, который традиционно занимался подготовкой кадров для преподавания русского языка и учил людей русскому языку повсеместно. 2015 г. будет перекрёстным годом языка и литературы с Испанией. Мы проведём Конгресс преподавателей русского языка в Гранаде, традиционно это форум собирает до 2 тыс. педагогов. У Института Пушкина сегодня неплохая инновационная визуальная программа преподавания русского языка, немало проектов по подготовке русского языка осуществляют культурные центры за рубежом, которые курирует Россотрудничество.
Серьёзная задача — подготовка педагогов для педагогов: не только славистов, русистов, но и предметников. Нужно, чтобы люди умели преподавать по-русски не только литературу и язык, но и математику, физику, химию, обществоведение. Существуют разного рода программы, но их всегда мало, поскольку потребность большая, особенно на постсоветском пространстве.
— Актуальной проблемой является присутствие русского языка в сети Интернет. Предпосылки к этому весьма позитивные: по проникновению Интернета Россия занимает первое место в Европе и шестое в мире. При этом, к сожалению, русский язык занимает лишь девятое место по объёму размещённого в Сети контента (менее 3%) после английского (27%), китайского (22,6%), испанского (7,8%), японского (5%), португальского (4,2%), немецкого (3,8%), арабского (3,3%), французского (3%). На современном этапе необходимо насыщение Интернета качественными и интересными ресурсами на русском языке, их интегрированность в мировые информационные системы и базы данных. Каково Ваше мнение по этому вопросу?
— Сегодня, когда мы говорим об автоматизации и информатизации, понятно, что английских, китайских продуктов очень много, но считаю, что Россия способна активнее развивать сегмент русского языка в Интернете. Это вопрос, в первую очередь, не кадров и технологий, а денег.
Полагаю, что сегодня мы должны понять важную вещь. Мы живём в довольно жёстком мире информационных влияний, можно сказать — информационной войны. Поскольку я занимаюсь культурным сотрудничеством, я стараюсь избегать терминов ≪информационная война≫, ≪мягкая сила≫, но совершенно очевидно, что сегодня эта сила становится важной для конкуренции и соревновательности. Если мы не хотим оказаться в аутсайдерах, проиграть соревнование, а хотим защитить свою суверенность, предложить миру нечто, что его увлечёт, то работа в Интернете в высшей степени важна, так же как и более активная работа на всём поле образования. И потенциал у нашей страны огромный.
Недавно в Лондоне прошла конференция на тему культуры и высоких технологий, культуры будущего. Выступали Елена Гагарина, директор музея-заповедника ≪Московский Кремль≫, Алиса Прудникова, директор Уральского центра современного искусства, Зельфира Трегулова, руководитель РОСИЗО. Надо сказать, что уровень автоматизации и представленности российских музеев в Сети очень высокий, он ни в чём не уступает западному.
Не менее важна роль России на мировом ландшафте, в частности участие в ЮНЕСКО. Здесь свою роль сыграла программа, которую мы начинали в 1990-е гг. в Министерстве культуры, которая называлась ≪Информация для всех≫. Программу возглавлял Е.И. Кузьмин, она была весьма успешной. И благодаря его активной позиции Россия дважды становилась страной-председателем Межправительственного Совета программы ЮНЕСКО ≪Информация для всех≫, которая курирует вопросы доступности, сохранения и использования информации, темы информационной этики и грамотности. Такого рода программы очень важны, поскольку они формируют общемировую среду и влияние нашего государства.
Считаю, что Россия сегодня, а у нас много высокотехнологичных проектов в этой сфере, играет по-прежнему серьёзную роль, а ЮНЕСКО может являться проводником наших достижений.
— Вы являетесь профессором РГГУ, РАТИ, научным руководителем Высшей школы культурной политики и управления в гуманитарной сфере МГУ им. М.В. Ломоносова. Учитывая многочисленные инициативы Минобрнауки России, появление новых образовательных стандартов, рейтингов, мониторингов и пр., какова Ваша оценка политики в области профессионального образования?
— Я довольно скептически отношусь к оценке по формальным признакам: есть известнейшие вузы, у которых недостаточно квадратных метров, необходимых для сертификации! Не уверен, что в лаборатории Резерфорда были превосходные условия для экспериментов, тем не менее оттуда выходили великие учёные. Неоднозначна моя оценка и того, что нужно иметь иностранных профессоров, что важна цитируемость в западных журналах. Нередко всё это не отражает уровня качества преподавания и продвижения научного результата в мире и т.п. Безусловно, нам необходимо знать и понимать, что происходит в образовании, в лучших вузах по мировым рейтингам: наука либо имеет общемировое значение, либо она провинциальна, маргинальна. Тем не менее считаю, что нам, не выходя из мирового пространства, следует исходить из исторических аспектов образования. Уверен, что русское художественное образование, которое ориентировалось на прусское художественное образование, было лучшим, и оно до сих пор осталось качественным. И наиболее качественное образование — в Китае и Корее — это прусско-русское образование. В этом смысле нам не нужно ≪прибедняться≫, у нас есть целый ряд достижений, в том числе и в гуманитарной сфере, которыми можно гордиться.
Что касается проблем, то основная —дегуманизация образования в средней и в высшей школе. Убеждён, что студентам даже в технических вузах необходимо получать свои 10–15% гуманитарного знания. Некоторое время назад я читал историю искусств, историю русского театра в Массачусетском технологическом институте. И это было обязательным и необходимым для инженеров: чтобы стать признанным учёным, человек должен быть сформировавшейся личностью во многих направлениях, и культурной в том числе.
— Каково Ваше отношение к концепции культурной политики?
— Механизмы выработки культурной политики, с моей точки зрения, должны быть открытыми. Нынешний вариант ≪Основ культурной политики≫ обсуждался именно в таком режиме, поэтому много нелепостей в неё, к счастью, не вошло. Считаю, что документ, который выработан в последнем варианте, совсем неплох, другое дело, что я как чиновник понимаю, что он нужен, в частности, для финансирования. Сегодня, как ни странно, между обществом и культурой в России нет контракта. Необходимо прозрачное и понятное взаимодействие деятелей культуры и с обществом, и с государством, и с культурными институциями. Вот для этого и нужна концепция культурной политики. У российской культуры есть свои специфические особенности. Прежде всего она многонациональна, и это надо учитывать, чтобы избежать многих ошибок. В частности, на Украине ситуация взорвалась ещё и потому, что там в многонациональном государстве пытались построить моноэтническую нацию. У нас многонациональное государство, и выстроить монокультурную среду невозможно.
Без культурной политики государство существовать не может, другое дело, как я уже сказал, она должна обсуждаться в обществе.
— Наш традиционный вопрос: каковы Ваши читательские предпочтения?
— Читаю я всё подряд, нередко по три-четыре книги одновременно, много профессиональной литературы, политических книг, изданий искусствоведческого и гуманитарного направлений. Интересуюсь творчеством современных писателей. Из последнего с интересом прочёл ≪Мысленного волка≫ А. Варламова.
NB!
Михаил Ефимович ШВЫДКОЙ, Специальный представитель Президента Российской Федерации по международному культурному сотрудничеству, посол по особым поручениям МИД России.
· Родился в Киргизии в 1948 г.
· В 1971 г. окончил ГИТИС по специальности «Театроведение».
· В 1973–1990 гг. – сотрудник журнала «Театр», с 1977 г. – ответственный секретарь, с 1987 г. – заместитель главного редактора.
· В 1990–1993 гг. – Генеральный директор Редакционно-издательского комплекса «Культура».
· В 1993–1997 гг. – заместитель министра культуры РФ.
· В 1997 г. был назначен главным редактором и заместителем председателя Всероссийской государственной телевизионной и радиовещательной компании (ВГТРК), в 1998–2000 г. – председатель ВГТРК.
· В 2000–2004 гг. – Министр культуры РФ.
· В 2004–2008 гг. – руководитель Федерального агентства по культуре и кинематографии.
· C 1 августа 2008 г. – специальный представитель Президента РФ по международному культурному сотрудничеству. Одновременно занял должность посла по особым поручениям МИД России.
· С 2008 г. по 2013 г. – президент Академии российского телевидения.
· C 2011 г. – научный руководитель Высшей школы (факультета) культурной политики и управления в гуманитарной сфере МГУ им. М.В. Ломоносова.
· С 2011 г. – художественный руководитель Театра мюзикла.
М.Е. Швыдкой – доктор искусствоведения, профессор Российской академии театрального искусства (ГИТИС), ведущий ряда телепрограмм.
Беседовала Елена Бейлина
Редакция благодарит секретариат М.Е. Швыдкого за предоставленные фотоматериалы
Рубрика: Действующие лица
Год: 2014
Месяц: Декабрь
Теги: Михаил Швыдкой
