eLIBRARY.RU — крупнейшая в России электронная библиотека научных публикаций. Посетителям платформы доступны рефераты и полные тексты более 40 млн научных публикаций и патентов, в том числе электронные версии более 6 тыс. российских научно-технических журналов. В системе зарегистрированы 3,9 тыс. организаций и 4,1 млн индивидуальных пользователей из 125 стран. Ежегодно читатели получают из библиотеки более 30 млн полнотекстовых статей и просматривают свыше 150 млн аннотаций.
Российский индекс научного цитирования (РИНЦ) — национальная информационно-аналитическая система, аккумулирующая более 16 млн публикаций российских авторов в отечественных и зарубежных журналах, монографии, труды конференций, патенты, а также информацию о цитировании этих публикаций из всех доступных источников.
После прекращения доступа отечественных учёных к Web of Science и Scopus РИНЦ стал фактически единственным инструментом для масштабной наукометрической аналитики. К разговору о текущих проблемах организации этого процесса журнал «Университетская КНИГА» пригласил генерального директора Научной электронной библиотеки eLIBRARY.RU Геннадия ЕРЕМЕНКО.
— Геннадий Олегович, как Вы оцениваете рынок электронных ресурсов в России сегодня? Очевидно, что первая волна паники и стихийных отказов от сотрудничества зарубежных агрегаторов должна была схлынуть, а ситуация — в некотором виде стабилизироваться. Как обстоит дело в реальности?
— Если говорить о зарубежных агрегаторах, о том, как они представлены в России, то ситуация вряд ли стабилизировалась. Издатели, которые заявили, что они не работают в нашей стране, от своих слов не отказались. Другое дело, что переговоры с ними продолжаются и, возможно, кто-то из них в определённом формате будет представлен в России. Зарубежные партнёры тоже ведут себя по-разному. Есть издательства и агрегаторы, политически ангажированные. К сожалению, в их число вошли и операторы основных международных баз данных научного цитирования Web of Science и Scopus. Они заявили о полном прекращении коммерческой деятельности в России. При этом следует понимать, что такое решение принималось не на уровне подразделений, разрабатывающих эти продукты, и тем более их российских офисов. Оно принималось на уровне финансистов и владельцев компаний.
Есть компании, которые продолжают работать с Россией, но с определёнными ограничениями, связанными с тем, что они действуют в юридическом поле своих стран и обязаны подчиняться санкциям. Эти санкции не запрещают работать в России, они касаются конкретных компаний и физических лиц. Так поступает, например, Crossref. Организация занимает более взвешенную позицию и продолжает взаимодействовать с большинством российских организаций, за исключением вошедших в санкционные списки Евросоюза, Великобритании или США.
— Российские издательства столкнулись с серьёзными проблемами в части платы зарубежным партнёрам. Как складывается ситуация в вашем сегменте?
— Пока ещё варианты оплаты существуют, но постепенно эти окна возможностей закрываются. Думаю, что какое-то решение всё-таки найдётся. Западные партнёры ведь тоже в этом заинтересованы.
— Российский рынок для них занимал важную долю?
— По сравнению с мировым рынком — небольшую. Но для любой крупной компании даже несколько процентов оборота — серьёзные цифры. Поэтому отказываться от них просто так никто не хочет. Надеюсь, что совместными усилиями варианты решения проблемы будут найдены.
— Видите ли Вы сегодня предпосылки либо уже реальные возможности включения российских научных (и образовательных) ресурсов в централизованную (национальную) подписку?
— Действительно, разговоры на эту тему ведутся уже давно. Но пока не было реализовано ни одного прецедента, что выглядит очень странно. Мы рассматриваем национальную подписку как инструмент поддержки российских научных журналов. Не секрет, что финансовое состояние многих издателей достаточно сложное. Это мешает их развитию, повышению качества продуктов. Мы обеими руками за то, чтобы данный проект состоялся в любом виде. Тем более текущая ситуация к этому подталкивает: высвобождаются средства от зарубежной подписки. Есть надежда, что сейчас будут определённые сдвиги в этом направлении.
— Весной Минобрнауки России был введён мораторий на показатели публикаций и цитирований, индексируемых в международных базах данных Web of Science и Scopus. Очевидно, это мера временная и не вполне достаточная. Почти сразу началось обсуждение национальной системы оценки результативности научных исследований и разработок. Как Вы относитесь к положениям, представленным в обсуждаемом проекте приказа Минобрнауки России? К составлению белых списков журналов, к тому, что вновь на первый план выходит Перечень ВАК?
— Действительно, теперь упоминание Web of Science и Scopus у нас под запретом, их вычеркнули из всех нормативных документов и стратегий развития. На замену фактически предлагается проект создания белого списка журналов, который будет управляться российской стороной. Парадокс ситуации заключается в том, что, отказавшись номинально от Web of Science и Scopus, мы вряд ли сможем отказаться от использования результатов их работы.
Представьте себе: в мире издаётся более 100 тыс. научных журналов. Чтобы отобрать лучшие, необходимо провести экспертизу всего массива. Если мы решим делать это самостоятельно, то я, честно говоря, плохо представляю, как можно организовать данный процесс. Многие из этих журналов российским учёным вообще незнакомы, они там никогда не публиковались. Поэтому сейчас отечественный белый список формируется, в основном опираясь на перечень журналов, которые индексируются в Web of Science и Scopus. Логики в этом не очень много. Если мы утверждаем, что не будем использовать результаты экспертизы Web of Science и Scopus, потому что они могут быть предвзятыми, политизированными, необъективными по отношению к российским журналам, то должны тогда проводить всю эту работу самостоятельно, не используя их данные.
Что касается наших проектов, прежде всего Russian Science Citation Index (RSCI), то он войдёт и в белый список, и в Перечень ВАК. На показатели журналов, рассчитанные в РИНЦ, ориентирована и система ранжирования Перечня ВАК. В принципе мы относимся к этому позитивно. Журналы из Перечня ВАК необходимо рейтинговать, поскольку их качество существенно различается. Есть ядро сильных изданий, и имеются откровенно слабые. Выделение различных по качеству категорий журналов в Перечне ВАК позволит точнее формулировать требования в сфере аттестации научных кадров, формирования диссертационных советов и т.д. В целом здесь движение идёт в верном направлении, но ещё есть над чем подумать.
— Новый президент Российской академии наук (РАН) поддерживает идею отнесения ВАК к структуре академии. Как сейчас выстраивается взаимодействие?
— Честно говоря, сомневаюсь, что это произойдёт. Хотя определённая логика, конечно, есть. Так, сейчас параллельно ведутся работы по экспертизе журналов для RSCI, белого списка и Перечня ВАК. Наверно, было бы разумно как-то объединить усилия, поскольку разделение списка журналов на различные категории позволяет решать разные задачи. Вместо дублирования работы лучше сосредоточиться на качестве экспертизы журналов. Думаю, кстати, что есть смысл синхронизировать также состав журналов в ядре РИНЦ и в белом списке, чтобы ядро РИНЦ формировалось на основании белого списка. Сейчас оно формируется у нас практически по тем же принципам, что и белый список. Его основу составляют Web of Science, Scopus и RSCI. Если это сделать, то все показатели, которые уже давно рассчитываются у нас на основе ядра РИНЦ, сразу можно будет использовать для различных задач, связанных с оценкой научной деятельности.
— Могло бы включение контента и сервисов eLIBRARY. RU в государственные проекты и нормативные документы помочь развитию технологической базы проекта, поддержке мощностей оборудования, необходимого для обработки глобального объёма данных?
— Перечень ВАК, RSCI или белый список, по сути, лишь коллекции журналов. Для поддержания таких списков больших ресурсов не требуется. РИНЦ, а также его подмножества (RSCI, ядро РИНЦ) — это уже библиографическая база данных научного цитирования. Она включает подробные описания, аннотации, списки цитируемой литературы для каждой публикации российских авторов, а также все описания цитирующих их публикаций. Ежегодно в эту базу добавляется более 2,3 млн новых публикаций и свыше 63 млн ссылок. Для поддержания такой базы, разумеется, требуется гораздо больше усилий.
Конечно, теоретически можно было бы обойтись и без библиографической базы данных. Условно говоря, организация отчитывается, присылает список публикаций сотрудников, соотносит их с журналами. Но достоверность этой информации может вызывать сомнения. Поэтому существование публикаций из отчётов и их принадлежность данной организации нужно обязательно проверять, причём желательно проверять автоматически. У нас есть решения для автоматической верификации библиографической информации, которые можно эффективно применять не только для проверки публикационных отчётов научных организаций, но и для верификации любых массивов: списков публикаций в заявках и отчётах по грантам, работ по теме диссертации, цитируемых источников и т.д.
Что касается помощи в развитии проекта, то пока мы обходимся без государственной поддержки. Но следует понимать, что возникают новые масштабные задачи. Сейчас мы оказались в ситуации, когда доступа к зарубежным базам данных научного цитирования в России нет. Проверить наличие публикации в Web of Science или Scopus невозможно. С российскими журналами такой проблемы нет: их мы индексируем сами. Зарубежные же публикации российских авторов и цитирующие их статьи мы покупали в Scopus. В настоящее время этот канал получения информации перекрыт. Возможность проводить аналитические исследования на международном уровне также существенно ограничена, поскольку основывалась преимущественно на использовании инструментов Web of Science и Scopus. И судя по всему, это надолго.
Единственный способ решить проблему — создать свою международную базу данных на основе РИНЦ, т.е. самостоятельно обрабатывать не только российские журналы, но и ведущие зарубежные. Технически ничего сложного здесь нет. Сейчас в РИНЦ более 40 млн публикаций, в Scopus — 95 млн. Цифры сопоставимы. В несколько раз увеличив поток, используя уже отлаженные в РИНЦ технологии, проблему можно решить. Но следует понимать, что это потребует увеличения числа сотрудников, усиления аппаратной базы и т.д. Тем не менее мы уже начали двигаться в этом направлении, не дожидаясь государственной поддержки, и уже скоро, надеюсь, будут первые результаты. Других вариантов у нас нет.
— Возможны ли в данном случае посреднические схемы? Например, через азиатские страны?
— Просто так, по-тихому, купить, конечно, можно. Но мы все данные предоставляем в открытый доступ, и это будет очевидным нарушением лицензий. С другой стороны, страны БРИКС открыты для сотрудничества, некоторые западные издательства тоже готовы поставлять информацию. Так же как и РИНЦ, новая база данных будет строиться на принципах открытости, многоязычия, независимости от крупных издательских групп, соответствия концепции развития многополярного мира. Мы хотим предложить коллегам из дружественных стран обмениваться информацией по публикациям своих учёных. Задача непростая, но интересная.
— Знаем, что весной возникала проблема с научными идентификаторами. Расскажите о eLibrary DocumentNumber (EDN). Каковы его преимущества и недостатки?
— Как говорится, пока гром не грянет, мужик не перекрестится (смеётся). До поры до времени никто не задумывался о том, что здесь могут возникнуть проблемы. Казалось, что DOI¹ будет существовать всегда, поэтому альтернативных проектов национального уровня не было.
¹ Digital Object Identifier, цифровой идентификатор объекта.
С РИНЦ другая ситуация. Он был создан ещё в 2006 г. Тогда победила точка зрения, что национальная база данных цитирования необходима. Хотя в то время нас постоянно критиковали: «Зачем вы это делаете? Есть же Web of Science и Scopus!» Теперь стало очевидно, что, если бы сейчас не было отечественных инструментов и баз данных, мы бы оказались у разбитого корыта. В данном случае задача импортозамещения была решена своевременно. РИНЦ построен полностью на российских технологиях, отечественном программном обеспечении, серверы тоже расположены в России.
Что касается EDN, это скорее реакция на происходящие события. Несмотря на то что CrossRef в целом остался в России, с подсанкционными организациями он не работает. А это достаточно известные и авторитетные организации, например целый ряд физико-технических институтов РАН, которые теперь не могут регистрировать DOI для своих изданий. Причём число российских научных организаций, подпадающих под санкции, постоянно растёт. Поэтому если строить информационные системы, основанные на DOI, эти организации не смогут в них участвовать. К примеру, комплексный балл публикационной результативности организаций рассчитывался на базе DOI как обязательного атрибута для верификации записей. Сейчас мы уже не можем на него ориентироваться. Поэтому и было принято решение запустить альтернативный проект. При этом EDN обладает определёнными преимуществами по сравнению с DOI, особенно в плане машинной обработки. И в отличие от DOI EDN не требует от издательства финансовых затрат. Опять же, платежи на рубеж становится проводить всё сложнее. EDN присваивается всем документам, попавшим на платформу eLIBRARY.RU. Также его получат все документы, имеющие DOI. То есть между двумя кодами будет установлено соответствие. При этом EDN охватывает все российские публикации, патенты, диссертации и т.д., в том числе публикации издателей, которые не занимаются присвоением DOI для своих изданий. Смысл любого идентификатора — помогать установлению связей между публикациями. К сожалению, этот функционал слабо используется до сих пор. Издатели не следят за этим и не добавляют к каждой ссылке из библиографического списка код DOI. Качество взаимосвязей в системе от этого страдает.
— Казалось бы, издатели в этом должны быть заинтересованы.
— Они заинтересованы в том, чтобы ссылались на их публикации, а контролировать внешние ссылки из своих изданий им не так интересно. Хотя, конечно, есть много добросовестных издателей, которые уделяют этому внимание. Безусловно, когда каждой публикации присвоен код, их идентификация существенно упрощается. Можно сразу же рассчитать показатели или, например, косвенно оценить уровень диссертации по списку публикаций. Возможно, следует вводить определённые требования к спискам публикаций, цитируемой литературы. Что касается книг или сборников статей, то следует понимать, что они состоят из статей или глав и по-хорошему идентификатор следует присваивать каждой главе. ISBN эту проблему не решает.
— Очевидно, что для справедливой оценки науки необходимо отказаться от гонки исключительно за количественными показателями: это создаёт среду для научных махинаций, развития мусорных журналов. А значит, во главу угла ставится экспертиза. Каково Ваше видение ситуации? Как найти баланс между количеством и качеством?
— Бытует мнение, что наукометрия — это количественные показатели, а экспертиза — качественная оценка. Я бы не проводил разделение таким образом. По большому счёту наукометрия тоже строится на экспертизе. Любой наукометрический показатель, основанный на числе публикаций, предполагает, что статья опубликована в научном журнале, т.е. прошла рецензирование и экспертизу. То же самое касается цитирования. Цитируя работу, учёный фактически голосует за неё, сообщает нам, что данная работа оказала влияние на его исследование, он использует её результаты. Обрабатывая и систематизируя эту информацию, мы получаем показатели, которые статистически отражают экспертную оценку научного сообщества. Но всё работает эффективно, если соблюдаются принципы научной этики: если рецензент абсолютно объективно оценивает поступившие рукописи, отсеивает некачественные, если учёные цитируют или берут в соавторы по делу, а не просто потому, что это начальник, а тем более за деньги, накручивая индекс Хирша. Когда работают принципы научной репутации, библиометрия показывает хорошие результаты.
При проведении научной экспертизы на самом деле проблем не меньше. Ограниченное число специалистов должно принять решение по какому-либо вопросу, и при этом цена ошибки может быть просто колоссальной. Поэтому важно определить в самом начале, достаточно ли люди компетентны в данной области, одинаковая ли у них шкала оценки. Методически и технически грамотно провести экспертизу очень непросто. В любом случае в процессе участвуют люди, а не роботы. И бывает, что люди проявляют субъективизм, или у них нет времени на углублённое изучение вопроса, или просто пытаются обмануть систему. Поэтому я бы не разделял экспертизу и наукометрию, а, наоборот, рекомендовал использовать оба подхода для улучшения качества оценки. Залогом качественной экспертизы является даже не выбор подхода или методики, а осознание экспертами ответственности за результаты и неформальный, обстоятельный подход к своей работе.
— За рубежом система выстроена именно так?
— За рубежом хватает всего, и различных манипуляций в том числе. Там тоже мы многое идеализируем. Но есть и очень показательные случаи, когда люди, замеченные в подтасовке научных результатов, фактически исключались из сообщества. Их после этого не приглашали на конференции, не давали грантов. Всё-таки академическая репутация и научная этика — не пустые слова. В рамках серьёзных научных сообществ это работает. Именно такую атмосферу нетерпимости к фальсификациям необходимо воспитывать ещё со студенческой скамьи. Но когда сами преподаватели показывают пример молодым исследователям, как обмануть систему, накрутить себе показатели, какая тут будет научная этика?
— Сегодня российские учёные испытывают определённые сложности с доступом к лицензионным зарубежным ресурсам и с представлением своих исследований в иностранных журналах. В то же время заметен тренд на развитие ресурсов открытого доступа (ОД). Каковы тенденции ОД сегодня в России? Есть ли инициативы на уровне государства по стимулированию развития этих ресурсов?
— Действительно, по миру ОД шагает достаточно быстро. Отчасти это помогает нам сейчас решить проблему доступа к зарубежным журналам. Но параллельно появляются другие сложности. Публикация во многих зарубежных журналах открытого доступа платная и достаточно дорогая, а сейчас задача ещё усугубляется сложностью с проведением платежей. Предполагается, что эту проблему должно решать государство: оплачивать публикации из грантов, выделять средства научным организациям. Но в данном случае между исследователем и журналом появляется посредник, который исходя из собственных соображений будет решать, кому давать деньги.
В России обсуждения на тему расширения использования ОД идут, но пока ни одного проекта на национальном уровне не реализовано. Например, высказывались предложения перевести в ОД все журналы РАН. Или обсуждались варианты публикации в ОД результатов исследований, проведённых за счёт грантов. На мой взгляд, это самый разумный путь: вы получаете грант и можете потратить часть средств на публикацию. Но тогда и гранты должны быть соответствующего размера.
Интересно, что к отечественным журналам ОД отношение часто негативное. Бытует точка зрения, что если они берут деньги с авторов, то это заведомо мусорные издания. Отчасти это справедливо, поскольку мусорных журналов, прикрывающихся моделью ОД, в России действительно много. Для них это просто бизнес, серьёзной работы с точки зрения рецензирования и научного редактирования там не проводится.
В общем, я бы не стал идеализировать ОД. На мой взгляд, система, основанная на подписке, даже более логична. Чем лучше журнал и чем качественнее в нём статьи, тем больше будет подписчиков. Соответственно увеличивается и финансирование, позволяющее развивать журнал, привлекать новых авторов. Если журнал слабый и не может собрать качественные статьи, то он проигрывает конкуренцию и умирает. В перевёрнутой модели, когда платят авторы, у издателя возникает соблазн снизить планку отбора рукописей. Ведь если он будет жёстко отбирать материалы, то денег у него больше не появится. Он может либо увеличивать число статей, что заведомо приведёт к ухудшению качества журнала, либо повышать цены, что уменьшит количество учёных, желающих публиковаться. Модель не столь устойчива и очевидна. Хотя в целом хотел бы опять вернуться к проблеме соблюдения научной и издательской этики. Какой бы ни была модель распространения журнала, всё в конце концов держится на людях, которые делают этот журнал, на их приоритетах, жизненных принципах и порядочности.
— Очевидно, что перед издателями научных журналов сегодня стоит ряд серьёзных вызовов, прежде всего смена географических приоритетов и реструктуризация редакционного портфеля. Какими компетенциями, на Ваш взгляд, должен обладать современный редактор? Есть ли проекты государственной поддержки выпуска научных изданий?
— Если говорить о редакторах, то, конечно, есть проблемы. Научный редактор — вымирающая профессия. В том смысле, что всё сложнее становится найти компетентных специалистов, способных качественно эту работу выполнять. Такое ощущение, что их перестали выпускать. Научились красиво делать журналы, это да, а вот содержательная, научная, часть оказалась далеко не в приоритете. Ведь что отличает научное издание от художественной литературы? Каждая формула и цифра должны быть обязательно проверены, более того, поставлены под сомнение. Фактически рецензент и редактор становятся соавторами публикации. Таких компетенций действительно не хватает, а это основа любого научного журнала. Задача редакции не в том, чтобы попасть в какую-то базу или получить место в рейтинге, а в том, чтобы качественно выполнить научную работу. Тогда и остальное подтянется. Необходимо думать о том, как подготовить этих специалистов, тем более что сейчас научным редактированием часто занимаются люди далеко не молодые. Иногда они ведут сразу два-три журнала, но при этом не владеют современными технологиями, не ориентируются в международных системах, идентификаторах и т.д. Готовить им смену и поддерживать редакции научных журналов, конечно, надо. Иначе мы не сможем конкурировать на международном уровне.
— А что в связи с этим инициирует Минобрнауки России?
— Мне неизвестно о каких-либо проектах. Это вопрос к системе образования. Необходимы соответствующие программы. Библиотекарей выпускают, а редакторов — нет. Системной работы не наблюдается. Но если нам не дают возможности публиковаться в зарубежных журналах, то единственный правильный вариант развития — создавать свои научные издания международного класса. А для этого в них всё должно быть на высшем уровне, в том числе редакторская работа.
— Наукометрия, библиометрия, методы и критерии оценки научной деятельности — сложные вопросы. Как Вы считаете, нужны ли сегодня в университетах, скажем на уровне магистратуры и аспирантуры, специальные программы подготовки по этим направлениям? А может быть, следует начинать с бакалавриата? Есть ли у РИНЦ совместные с вузами проекты или инициативы?
— Мы занимаемся образовательной деятельностью, но пока это не касается студентов или аспирантов. В основном она ориентирована на издательское сообщество и научные организации. Периодически проходят семинары, вебинары. Мы рассказываем о наших продуктах, до пандемии проводили конференции. Но конечно, этого недостаточно. Вы правы, студент уже на первом курсе должен погружаться в атмосферу научной этики и ценности академической репутации. Он ещё не учёный и не специалист, но уже пишет курсовые работы. И он с первого шага должен понимать, что попытки списать, обмануть тот же «Антиплагиат» неэтичны. Что в результате этого можно потратить много денег и времени на образование, но потом вас попросят на выход из академической среды. А сейчас даже преподаватели занимаются накрутками индекса Хирша, приписывают себе соавторство и не считают это зазорным. Нарушений масса. Безусловно, следует на уровне образовательных программ внедрять этические нормы. Выполнять техническую работу студенты научатся сами. Но необходимо знать этические принципы, понимать, что экспертиза обязательна, что работу кто-то обязательно прочитает и сделает замечания. Эти правила игры должны формироваться сразу же. Это касается и грантов, и госконтрактов. Когда учёный пишет отчёт, это не означает, что его достаточно формально оформить по ГОСТу и выдать какой-то объём. Нужно понимать, что эксперты прочитают каждую строчку, будут спорить, подвергать сомнению, пытаться проверить результаты. Если этого нет, то нет обратной связи, люди расслабляются и начинают подходить ко всему формально.
Показатели выполнены, значит, всё нормально. Поскольку мы стали резидентом инновационного научно-технического центра (ИНТЦ) МГУ имени М.В. Ломоносова «Воробьёвы горы», в рамках этого партнёрства будем пытаться организовать образовательную деятельность. В стадии решения находится вопрос предоставления резидентам образовательной лицензии. Тогда мы сможем предоставлять образовательные услуги более широко, по крайней мере участвовать в их организации.
— Что ещё даёт этот статус?
— Для нас важно было дать новые стимулы развитию наших проектов. Резиденты получают достаточно серьёзные налоговые льготы. Высвобождаемые средства можно потратить на новые проекты. Инициатив у нас много, но до них раньше не доходили руки. До сих пор мы концентрировались в основном на работе с информацией: сборе, обработке, идентификации, систематизации. А сейчас хочется заняться аналитическими исследованиями. За 15 лет накопился большой массив данных, и можно создавать новые сервисы для учёных, создавать инструменты для качественного проведения экспертизы.
— РАН и Научная электронная библиотека (НЭБ) eLIBRARY.RU подписали новое соглашение о сотрудничестве. Расскажите, каковы его цели, задачи и перспективы?
— С РАН мы начали активно взаимодействовать, когда появился проект RSCI. Изначально подписали соглашение между НЭБ и компанией Thomson Reuters, которая была владельцем Web of Science. В нём предусматривалось, что экспертиза осуществляется российской стороной. Возник вопрос, кто её будет проводить. Мы приняли решение вывести эту деятельность из НЭБ. Это не совсем наша функция. Когда в организации совмещаются и технические вопросы, и экспертные, и связанные с применением показателей для оценки учёных, согласитесь, не совсем правильно. Экспертизу должны проводить специалисты в конкретных научных направлениях. Мы обратились в РАН, была создана межведомственная рабочая группа. Она работает до сих пор и оценивает научные журналы для включения в RSCI.
Новое соглашение связано с тем, что наши библиометрические подходы способны помочь при проведении любой экспертизы. А экспертиза сейчас является одной из основных функций академии. Поэтому наше взаимодействие направлено главным образом на повышение качества экспертизы. Когда есть несколько инструментов для оценки, решение принимается более объективно. Например, когда шли выборы в РАН, мы для всех кандидатов рассчитывали наукометрические показатели, которые открыто публиковались.
Аналогичным образом не в компетенции НЭБ оценивать научные организации или отдельных учёных. Наша задача — максимально точно и корректно рассчитать все необходимые показатели. А уже как их использовать и тем более какие организационные или финансовые выводы из этого делать — задача соответствующих ведомств, определяющих научно-образовательную политику в стране.
— Наш традиционный вопрос — о чтении. Какие жанры предпочитаете и в каком формате?
— В последние годы я читаю в основном детские книги (смеётся). Моему младшему ребёнку пять лет, это как раз тот возраст, когда сами не читают, но активно всем интересуются: дирижаблями, космонавтикой, историей Земли. Обнаружил, что есть замечательные российские авторы, которые пишут детские книги на прекрасном русском языке, добрые, с юмором. Раньше тоже были неплохие книги, в том числе переводные. Но языковые нюансы всё же существуют. Есть вещи, которые переводчик, как бы он ни был гениален, не сможет передать. Современные книги хорошо оформлены, они мультиформатные, мне всё это очень нравится. Для души, если время остаётся, пишу музыку. У меня есть небольшая студия, синтезатор, это целый мир, куда очень интересно погружаться.
— Спасибо и удачи в реализации всех инициатив!
Беседовала Е. Бейлина
Рубрика: Действующие лица
Год: 2022
Месяц: Ноябрь
Теги: Геннадий Еременко
