В 2017 г. Президент РФ объявил в России Десятилетие детства, а в сентябре 2020-го наша страна принимает Всемирный конгресс Международного совета по детской книге (IBBY). По оценке представителей издательского и библиотечного сообществ, это масштабное мероприятие должно стать серьёзным стимулом развития международного сотрудничества в области выпуска и распространения литературы для подрастающего поколения.
Детская книга сегодня существенно трансформируется. Появляются новые имена, жанры, виды и форматы. Отечественные издатели стремятся соответствовать мировым трендам и выпускать креативные востребованные проекты, несмотря на зарегулированность отрасли и непростую ситуацию, сложившуюся в системе книгораспространения.
К беседе об особенностях сегмента, о перспективных нишах, издательских успехах и приоритетах, маркетинговой политике, премиальном движении и о многом другом мы пригласили Генерального директора издательства «Росмэн» Бориса КУЗНЕЦОВА.
— Борис, 20 лет назад Вы начали работать в издательстве «Росмэн», а в 2010 г. возглавили его. На данный момент компания входит в топ-5 ведущих издательств страны, среди которых является единственным специализированным на выпуске детских книг. Как оцениваете в целом ситуацию на российском книжном рынке? В чём его потенциал и слабые стороны? Какие новые тенденции и направления считаете перспективными?
— Я, наверное, буду принципиальным оптимистом. Считаю, что наш рынок стабильный, особенно в сравнении с тем, что происходит в смежных отраслях. В стране кризис, но на книжном рынке всё очень неплохо. Книжный бизнес из тотального масс-маркета постепенно на наших глазах превратился в хоббийный. Это рынок, на котором производят товар (в данном случае книгу) для людей, являющихся специалистами в этом потреблении. А если мы говорим об узкой выборке людей, которые заинтересованы в конечном продукте, то рынок глубоко падать не будет. Он не очень большой, но стабильный.
Должен сказать, что на этом фоне качество книжного потребления за последние годы выросло. С одной стороны, его подталкивает идея качественного интеллектуального хобби, а с другой — развивается и утилитарное потребление книг. Вообще, наша страна литературоцентрична, но от художественных текстов мы сейчас переходим к non-fiction. Данный сегмент имеет утилитарную направленность: самообразование и саморазвитие. Это такой современный фетиш. Хоббийное потребление художественных текстов и non-fiction в плане саморазвития — два драйвера, которые не позволяют говорить о том, что книжный рынок чувствует себя плохо и перспективы у него слабые.
Есть ещё один фактор, который повышает маржинальность рынка, — это электронные и аудиокниги. Мало какая отрасль может похвастаться тем, что сейчас происходит подпитка маржинальности. А у нас она есть. Электронный контент даёт возможность, не вкладывая средства в материальные ресурсы, в производство, получать дополнительную прибыль и оживлять процессы развития.
Кроме того, заметна трансформация читательских предпочтений. На книжный рынок приходит новое поколение, которое принято называть Young Adult. Оно читает много, качественно, осознанно, и у него есть свой вкус и свои предпочтения.
Ну а слабость нашего рынка — это отсутствие господдержки. Книгоиздание и книга как таковая в России находятся вне системы культурных институтов. Отрасль серьёзно зарегулирована, притом что в стране неэффективные каналы реализации. Кроме того, с прошлого года начался неуправляемый демпинг, который становится болезненной особенностью отечественной книжной розницы.
— Ситуация в отношении демпинга со стороны интернет-магазинов не изменилась?
— Нет, и, судя по всему, это те реалии, в которых нам предстоит жить и которыми придётся управлять. Все понимают, что Интернет может торговать только в системе акций. И чем дальше, тем скидка больше: сейчас покупателям уже мало 10%, они требуют 20%. Таким образом, нужно закладывать в прайсы взаимоотношения с FMCG-каналами, традиционной книжной розницей и интернет-каналом. Нужно будет учиться управлять минимальной розничной ценой и транслировать акционные схемы в офлайн-каналы.
— Имеет ли перспективу разговор о фиксированной цене, который стартовал в рамках Московской международной книжной ярмарки 2019 г.?
— Поговорить, конечно, можно и даже приятно. Но это слабо реализуемо, поскольку потребует существенного изменения системы функционирования всего книжного бизнеса. Конечно, неплохо, если бы у нас была фиксированная цена. Но посмотрите на опыт Германии: там она есть, однако в непрофильной рознице её далеко не всегда соблюдают, и в Интернете там тоже скидки и акции. Вряд ли отечественная книжная отрасль как бизнес сейчас потянет такую глобальную трансформацию.
— Расскажите об итогах 2019 г., поделитесь результатами работы издательства. Сколько книг было издано, каков их тираж?
— Год был тяжёлым. Как все помнят, он начался с Ozon.ru, который запустил маховик демпинга. По самым грубым подсчётам, мы потеряли за первый квартал в отгрузках порядка 70 млн рублей. В дальнейшем ситуация не исправилась, потому что к Ozon.ru подключились другие интернет-ритейлеры и непрофильная розница. И всё это очень серьёзная доля рынка. Мы детское издательство, поэтому активно взаимодействуем с FMCG-каналом, с магазинами детских товаров. В течение года мы перестраивали систему скидок, вводили управление минимальными розничными ценами и продолжим это делать в нынешнем году.
Год мы закончили в плюсе, но полагали, что он будет больше. У нас на рынке не принято делиться абсолютными цифрами, а в относительных показателях рост составил 3–4%, тогда как ожидали порядка 15%. Хотя при этом мы избежали потерь в маржинальности. Запущенная интернет-ритейлерами депинговая политика привела к потере прибыльности для большинства издателей. Мы в этом процессе удержались, и в нынешнем году начнём выравнивать ситуацию.
В 2019 г. выпустили 480 новинок, общий тираж составил 15,5 млн экз. «Росмэн» — издательство стабильное и работающее с динамично оборачиваемым ассортиментом, поэтому соотношение новинок и переизданий в пользу вторых. Мы много переиздаём, и довольно приличными тиражами.
— Какие книги Вы лично считаете изданиями-флагманами «Росмэна»? Каков топ-5 бестселлеров?
— Наши хиты — это Андрей Усачёв с собачкой Соней и «Дедморозовкой», «Винни-Пух», которого мы эксклюзивно представляем в России, проект «Ривердейл» с Netflix, демонстрирующий отличные коммерческие результаты, наш эксклюзив, который удивил своими динамикой и оборотом, — Джеральд Даррелл, фэнтези-проект «Часодеи», а также трилогия Анастасии Орловой «Это грузовик, а это прицеп», совокупный тираж которой к концу года превысил 120 тыс. экз. Для современного детского писателя очень хороший показатель. И это особенно радует.
— А есть ли какие-то современные молодые авторы, которые «выстрелили» в последние годы?
— В детской книге всё не так быстро происходит, здесь динамика другая, да и родительская инерция достаточно серьёзная. В первую очередь я должен отметить, конечно, А. Орлову. Сложно назвать молодым автором А. Усачёва: он уже стал классиком, но все его новые книги продаются отличными тиражами. Чтокасается книг для подростков, из отечественных авторов нас очень удивила провинциальная хоррор-история «Болотница» от Татьяны Мастрюковой. За полгода мы издали и реализовали четыре тиража. Это успех.
— Истории издания каких книг были наиболее необычными, на Ваш взгляд?
— У нас все хорошо знают Дж. Даррелла, но только по двум произведениям. Те, кто постарше, ностальгически любят книги «Моя семья и другие животные» и «Говорящий свёрток». Когда мы приобретали эксклюзивные права, нам были нужны только эти две книги. Но представители наследников настояли на том, что в рамках контракта мы должны будем выпустить всё наследие Даррелла. Мы на это пошли как на субботник и издали ещё две книги: «Летающий дом» и «Путешествие к динозаврам». За прошлый год их общий реализованный тираж составил 68 тыс. экз. Затем мы сами уже обратились к наследникам писателя, чтобы узнать, что ещё Даррел написал для детей. Нашли неизвестный текст «Малыш и море», к которому не было иллюстраций. В «Росмэне» книга вышла с замечательными рисунками Инны Папоротной. И вскоре она увидит свет с этими же иллюстрациями и на родине автора.
— А какова доля импорта прав в издательском портфеле?
— Если исключить из нашего каталога неавторские вещи: прописи, раскраски, наклейки и т.д., то 35% книг будут иметь импортное происхождение. Но следует учитывать, что в их числе пять сказочников: Андерсен, братья Гримм, Перро, Гауф и Гофман, а среди отечественных книг находятся русские сказки, которые, как известно, не народные: практически за все мы платим роялти. Где-то переводы уже не охраняются, но большинство сказок находятся под правами.
— Как меняется детская литература с точки зрения сюжетов и повествования?
— Детская книга сегодня активно трансформируется. Мы очень долго этого ждали. Самое приятное для меня как для издателя то, что своё место ей уступает классика. Да, она великолепная, но слишком долго ничего нового из-под неё не появлялось. Ситуация изменилась за последние два года. На полках магазинов и в домашних библиотеках появляется всё больше книг современных авторов. Возникают ниши, которые ранее не были востребованы. Это современный авторский non-fiction, который расцветает пышным цветом и меняет структуру детского книжного рынка.
Middle Grade, или книги для начальной школы, ещё одна сфера, в которой долго ничего не происходило. Чтением ребёнка до школы, как правило, занимаются родители. В первом классе ребёнок оказывается в рамках школьной программы. Родители на данный процесс уже не влияют, а чтением начинает руководить школа. Этот четырёхлетний период, когда ребёнок, следуя школьной программе, ещё не имеет карманных денег на покупку книг, выпадал из развития литературы. Как ни удивительно, но у нас драйвером развития и изменений этой ниши стал не самый сложный и классический автор — Холли Вебб. Вдруг неожиданно всем стало очевидно: во-первых, пусть лучше дети читают, чем играют на смартфоне, во-вторых, можно читать и за пределами школьной программы. А издатели и книготорговцы увидели, что в данном сегменте может что-то продаваться. За два года сформировалась полка, и теперь она есть не только в Москве, но и в регионах.
Второй драйвер — это комиксы, которые стартовали как графические романы, поначалу вызывавшие интерес у продвинутой взрослой аудитории. Сейчас они спускаются ниже и становятся общедоступным чтением. Более того, в региональных магазинах уже появляется специализированная полка комиксов. Раньше данный жанр воспринимали в качестве низкого и не достойного высокой литературной традиции самой читающей страны мира, но сегодня он реабилитирован, считается синтетическим искусством на грани кинематографа и художественных текстов.
И ещё одна интересная деталь. Книжная полка поменялась визуально. У нас стало больше приемлемых способов оформления изданий, иллюстраторов, оказались более доступными различные художественные приёмы и формы. То, что пять лет назад было совершенно невостребованным, сегодня становится мейнстримом. Меня это очень радует, поскольку чем больше разнообразия, тем интереснее работать.
— А за счёт чего полка Middle Grade всё-таки появилась? Родители стали как-то иначе относиться к литературе или, может быть, библиотеки сыграли свою роль?
— Библиотеки я бы здесь вообще никак не стал оценивать, потому что их роль в формировании трендов, на мой взгляд, в настоящий момент ничтожно мала. Библиотеки скорее подхватывают тенденции, которые появляются среди читателей. Могу пытаться выстроить предположения. Возможно, действительно родители как-то внутренне реабилитировали внешкольное чтение. Оказалось, что кроме «Старика Хоттабыча» и «Вити Малеева в школе и дома» есть другие книги, которые почитать ребёнку. И у родителей теперь имеется оправдание: пусть лучше ребёнок читает что угодно, чем смотрит мультфильмы и сидит в смартфоне.
— Есть ли различия между отечественными и зарубежными тенденциями в развитии сегмента детской литературы?
— Во-первых, зарубежный рынок детской литературы не монолитный. Те, кто работает с иностранными издательствами и ездит на международные ярмарки, понимают, что есть американский, немецкий, корейский, японский, скандинавский, польский рынки. Они все друг на друга не похожи.
Но по большому счёту мы развиваемся в мировом тренде. Если и отстаём, то незначительно. Однако у нас есть серьёзный ограничивающий фактор. В сравнении с развитыми рынками детской книги мы ощутимо теряем свободу самовыражения, оформления, выбора тем. Когда приезжаешь в Болонью, то понимаешь, что мы начинаем «окукливаться». Имеет место самоцензура, которая давит и на издателей, и на авторов. А есть обстоятельства, которые душат рынок посильнее пресловутого ФЗ-436. Это Технический регламент № 007 Таможенного союза — прокрустово ложе, куда нужно уложить книгу, что исключает многие возможности современного дизайна. Зарегулированность рынка у нас абсурдная, фантастически сложная. Кроме того, вступила в силу правоприменительная практика, по которой минимальный штраф за нарушение норм регламента Таможенного союза, например за несоблюдение межсловного интервала, — 300 тыс. рублей. Это очень непростая ситуация, которая становится проблемой для книжной отрасли.
— В книгоиздательском сообществе давно ведутся разговоры о снижении НДС, возможности увеличения процента списания нереализованного тиража до 30%, признании магазинов социально значимыми объектами и пр. Что, на Ваш взгляд, нуждается в кардинальном изменении именно для сегмента детской литературы?
— Думаю, что инициатива по внесению изменений в Федеральный закон № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», которую Комитет по культуре Государственной Думы запустил в прошлом году, дойдёт до логического финала. На мой взгляд, шансы неплохие. Надеюсь, что удастся изменить и Технический регламент Таможенного союза. Кроме того, мы столкнулись с противоречиями Технического регламента России и ОСТа Белоруссии, что тоже сложно и неприятно. В остальном детское книгоиздание не отличается от общего, и нам хотелось бы всего, чего желает книжный рынок: 30%-ного списания, включения книжных магазинов в налоговые, управленческие и административные контексты учреждений культуры. Что касается НДС, то здесь у меня более пессимистичный взгляд. Не думаю, что получится его снизить. Не вижу, чтобы государство делало какие-то шаги навстречу книгоизданию. Знаю, каких трудов стоило Российскому книжному союзу отстоять наш НДС, но снизить налог до 5% или довести его до нуля в ситуации кризиса вряд ли возможно.
— Какие темы привлекают сегодня новых авторов? Что доминирует в присылаемых текстах? Какова типология современной детской литературы? Как Вы выстраиваете свою ассортиментную политику?
— Начнём с того, что 11 лет назад мы учредили конкурс «Новая детская книга». Во многом он решает нашу проблему с самотёком. В настоящее время мы практически не рассматриваем рукописи, которые приходят самостоятельно. Формулируя каждый год номинации конкурса, мы заявляем писательскому сообществу, что наши потребности в текстах на ближайший год выглядят определённым образом. Рукописей и иллюстраций приходит очень много. Львиную долю, конечно, составляют непрофессиональные работы, но уже лонг-лист конкурса — это вполне состоявшаяся литература. «Новая детская книга» стала больше чем просто конкурсом одного издательства. По его результатам никто из призёров не уходит обиженным: эти книги издаём и мы, и наши конкуренты. Мы, честно говоря, не против.
Гораздо сложнее с non-fiction. Мы пытались учредить соответствующую номинацию, но не получили хороших, интересных работ. У меня как у бывшего научного сотрудника сложилось собственное представление о том, почему так происходит. Дело в том, что люди, которые пишут художественные тексты, инфицированы вирусом писательства. Подхватившие эту «болезнь» не могут не писать, они себя так реализуют. Но при этом на авторские гонорары они прожить не в состоянии, поэтому имеют основную работу, а в свободное время у них в руках перо. С популяризаторами науки всё сложнее. Как правило, это люди, научная карьера которых уже сложилась. А для того чтобы опустить планку и заняться популяризаторством, нужна очень серьёзная мотивация. Она связана прежде всего с деньгами. Для чего человек должен отложить свою научную работу и сесть за сочинение книги? Не факт, что это ему нужно, потому что он творчески себя реализует в основной деятельности. Сейчас, когда мы разрабатываем проекты в нише non-fiction, подбор авторов оказывается проблемным. А те люди, которые заявляют себя авторами научно-познавательной литературы, часто просто переписывают своими словами статьи из «Википедии».
У нас с конца 1980-х — начала 1990-х гг. практически свернулось авторские научное популяризаторство. Многие помнят легендарные имена: Левитана, Ферсмана, Перельмана. Сейчас всё только восстанавливается. В этом смысле я очень рад, что нам удалось выпустить книгу Тима Скоренко «Думай и изобретай» с замечательными иллюстрациями Тимофея Яржомбека — о том, как ребёнок может «прокачать мозги» и впустить в свою жизнь что-то новое и свежее. Было очень непросто найти автора, художника и связать их между собой. Это издательская удача.
— Мы уже начали говорить о книгах для Young Adult. Каков потенциал этого сегмента? Что сейчас считается бестселлером? Каковы шансы на появление нового «Гарри Поттера»?
— Никаких шансов. «Гарри Поттер» — это была, на мой взгляд, последняя большая книга для всех. Сейчас мы живём в таком плотном и разнообразном информационном поле, что люди сами настраивают своё чтение и делают это весьма сегментированно. Найдётся всё: фэнтези для любителей скандинавского хюгге, стихотворные сказки про разумных летучих мышей, деревенский хоррор с элементами научной фантастики. На мой взгляд, это очень интересно и правильно. Мы перешли от чтения как обязательного культурного кода к чтению как хобби, а увлечения всегда сегментированы. Филателисты собирают не все марки подряд, а по определённым темам. Так же теперь и читают — специализируясь в каких-то нишах.
Что касается Young Adult, то думаю, что эта мифологема перегрета. Само словосочетание очень красивое и загадочное, но можно честно констатировать, что такое жанровое и возрастное выделение не сработало в России, да и за рубежом тоже. Можно создавать множество интересных вербальных конструктов: Young Adult, Kidalt — и под них гнать ассортимент. Но окончательная проверка этих мифов — полка книжного магазина. Покупатели в возрасте 16–25 лет идут не к полке Young Adult, а к определённым жанрам. Мы тоже в этом участвовали, выпустили десятка полтора книг, но в итоге сработало не позиционирование того или иного проекта как Young Adult, а качество текста, коммерческая и маркетинговая активность. Проекты «Ривердейл» и «Сабрина» сработали великолепно не потому, что они для Young Adult, а потому, что молодёжь смотрит эти сериалы на Netflix и после этого с удовольствием читает новеллизации и приквелы.
— Поговорим о распространении. Лидерами по динамике продаж на книжном рынке являются Интернет и федеральные сети. Какую долю сегодня занимают в реализации Вашей продукции интернет-магазины, традиционная розница? Как Вы оцениваете эффективность появления и использования новых моделей продажи, например маркетплейс?
— У нас специфическая структура реализации, поскольку мы детское издательство и часть холдинга, который занимается игрушками и товарами для детей. Если выстраивать иерархию, то порядка 45% занимают федеральные сети, книжный опт, региональная книжная розница и т.п. Около 20% составляет Интернет и порядка 30% — сети детских товаров и FMCG («Ашан», «Метро», «Магнит» и др.). Всё остальное — спецзаказы, библиотеки, неструктурированная розница и т.п.
Маркетплейс я оцениваю высоко, но, к сожалению, в полном виде он есть сейчас только в Ozon.ru. В своей изначальной идее эта модель весьма хороша, сейчас с Ozon.ru мы её доводим до логического завершения. Она защищает нас от демпинга: мы сами выставляем и контролируем цены.
— Не размышляли на тему открытия собственной книжной розницы?
— Она у нас когда-то уже была: 10 магазинов, которые назывались «Читай-город». Это было очень давно, и мы сознательно отказались от неё, потому что это совершенно другой бизнес.
— Какова политика издательства по налаживанию прямой коммуникации с потребителем? Используете ли рекомендательные сервисы? Какую роль в продвижении продукции Вашего издательства и в отношении книги и чтения в целом играют книжные блогеры?
— В России специфика такова, что рекомендательные сервисы у нас очень слабы. Если говорить о таких площадках, как LiveLib, то он единственный в своём роде и достаточно профилированный в выборке читательской аудитории. Если говорить более широко, то у нас разбалансирована вся система книжной коммуникации. Непрофессиональный читатель предоставлен самому себе. Качественных обзоров новинок книжного рынка крайне мало. В Сети есть узкопрофильные сервисы: «Мир фантастики», Fantlab, но их явно недостаточно. В рамках программы поддержки чтения в России давно уже предлагалось выделить средства на создание рекомендательного сервиса федерального масштаба, благо для этого есть база — Российская книжная палата. Существуют литературные критики, но они загнаны в очень маленькие резервации. Роль коммуникации с потребителем в этом смысле берут на себя блогеры. Кто-то этим занимается более профессионально, кто-то — менее. Нередко человек начинает как книжный блогер, а доходя до 50–60 тыс. подписчиков, понимает, что может развиваться как блогер за пределами книжного контента. Когда число подписчиков достигает 100 тыс., оказывается, что книжного контента остаётся 10–15%. Естественно, мы с ними работаем. И если говорить о маркетинговых бюджетах за пределами выставок, то 80% уходит на работу с интернет-пространством. Все остальные формы рекламы и продвижения книг малоэффективны.
— Действительно, технологии — важный фактор развития. В частности, работа с Big data в книжной отрасли — это не только прогнозирование тиражей, оптимизация складских запасов, но и создание удобных сервисов, оценивающих потребительское поведение. Как используете подобные технологии?
— Есть ли вообще кто-то в книжной отрасли, кто их использует? Чаще всего это риторика. В случае «ЭКСМО», например, Big data — это обычная аналитика данных по продажам «Нового книжного» и «Буквоеда» с выстраиванием различных рейтингов. Или я чего-то ещё не знаю. Прогнозировать потребительское поведение — это классная идея, но что-то мне подсказывает, что этим пока никто не занимается. Для корректной работы Big data должна быть большая база репрезентативной информации. У нас ещё нет достаточного количества открытых цифр, которые можно анализировать.
— 2020 год во многом будет знаковым для российского сегмента детского книгоиздания. Стартуют серьёзные международные выставочные проекты, в сентябре в Москве пройдёт форум IBBY, есть шанс на принятие Программы поддержки детского чтения. Как будете включаться в социально значимые проекты?
— Мы уже в них максимально включены. Действительно, начавшийся год очень важный, и сейчас мы держим в руках лотерейный билет. Если используем свой шанс, то многое может измениться. Я верю в то, что ситуацию можно менять. Мы видим, как трансформировался Сбербанк, как изменился Парк Горького. Когда адекватные люди берут в свои руки государственные проекты, может получиться нечто очень классное. У нас для этого есть все возможности. Первая — это Программа поддержки детского и юношеского чтения. Там есть много рациональных предложений, и, если хотя бы десятая часть данной программы начнёт осуществляться в нынешнем году, вполне возможно, что это изменит и детское чтение, и молодёжное, и взрослое.
Россия проводит конгресс IBBY. Фактически это олимпиада для книжной отрасли, очень важное событие, для того чтобы показать человеческое лицо современной детской книги в России. Этой возможностью очень хотелось бы воспользоваться. В Москву приедут 1,5–2 тыс. специалистов, которым нужно будет показать, что в нашей стране есть не только эстетика детской книги авангарда 1920-х гг., но и современные авторы, художники и издатели. Конгресс позволит и нам внутри сообщества поговорить о проблемах российского книгоиздания. Я вхожу в оргкомитет, который занимается подготовкой конгресса.
В 2020 г. Россия будет принимать Болонскую книжную ярмарку, а в 2021-м мы станем её специальным гостем. Есть возможность показать себя на международной арене.
Не знаю, какой окажется в этом году ММКВЯ, но надеюсь, что будет не стыдно. Пока для меня в рейтинге отечественных ярмарок первое место занимает Nonfiction, второе делят фестиваль «Красная площадь» и Красноярская ярмарка книжной культуры, затем — Санкт-Петербургский книжный салон и ММКВЯ. Есть хорошие, живые и умные региональные проекты, в частности «Литератула», «Антоновские яблоки», которые рождаются не по указке сверху, а из инициативы неравнодушных и умных людей. «Литератулу», кстати, номинировали как проект на премию в рамках IBBY.
— В детском сегменте на данный момент действует несколько премий, но каждая из них нишевая. Имеет ли смысл, на Ваш взгляд, учредить что-то общероссийского масштаба?
— В программе поддержки детского и семейного чтения запланировано создание такого всероссийского конкурса. Сейчас действительно есть несколько конкурсов. Наша «Новая детская книга» тоже весьма специфическая: мало того что это издательский конкурс, он ещё и конкурс рукописей. Есть «Книгуру», но это конкурс со своей особенностью: членами жюри в нём выступают дети и подростки. А нужен центральный конкурс детской литературы наподобие «Большой книги». Сегодня в России есть только один литературный конкурс, который сам по себе является рекомендательным сервисом. Все знают, что попадание даже в шорт-лист «Большой книги» увеличивает продажи в разы. А вхождение в тройку или выигрыш делает тиражи весьма значительными. Пример тому — Евгений Водолазкин. В детской книге такого пока не существует. Два года тому назад было поручение Д.А. Медведева о создании подобного конкурса, но до сих пор его нет. Нашей стране необходим независимый качественный ориентир.
— Поделитесь издательскими планами на 2020 год. Чем порадуете своих читателей?
— Поскольку рынок меняет своё лицо, становясь хоббийным, мы увеличиваем количество современных зарубежных изданий и сокращаем число демпинговых книг. Планируем увеличить своё присутствие в комиксах, у нас в настоящий момент формируется большая линейка. Входим в такой сегмент, как настольные игры. Это не просто лото и домино, но игры-карточки, различные квизы, викторины, игры в дорогу. Думаю, что эта программа будет идти от детей к молодёжи и взрослым, потому что тренд на коллективные настольные игры в антикафе, на временный переход людей из онлайна в реальную жизнь очевиден.
Очень интересный проект — серия игровых книг современных авторов для самых маленьких детей. Отдалённый прообраз такой книги — «Это грузовик, это прицеп» А. Орловой. Малышам до трёх лет книгу не просто читают, её проигрывают вместе с ребёнком. Серию таких книг новых авторов с игровым сюжетом, когда нужно потрясти книгу и заглянуть под страничку, мы выпустим в сентябре. Это будут российские авторы и художники и пять — восемь книг для начала.
В прошлом году мы продали права на экранизацию двух наших книг и ждём выхода фильмов в наступившем. Очень хотим увидеть, как будет выглядеть такая синергия. По первой книге фильм уже отснят, выход планируется к летним каникулам. Вторая экранизация планируется на четвёртый квартал. Очень любопытный тренд: киноиндустрия движется навстречу книжной отрасли.
— Наш традиционный вопрос — Ваши читательские предпочтения в жанрах и форматах.
— Так получается, что non-fiction я сейчас, как правило, только слушаю. Мне не удаётся слушать «художку», поскольку чтец навязывает свои эмоции и образы героев. Но с удовольствием воспринимаю на слух лекции, подкасты и non-fiction: в машине, на тренировках и даже во время плавания. Это и Колмановский, и Быков, и лекции Набокова.
Что касается художественной литературы, то я не очень хорошо умею отслеживать актуальные новинки, а потому могу открыть для себя книгу, которую все обсудили уже три года назад. Скажу только о том, что зацепило за последний год: это «Остров Сахалин» Э. Веркина, «Я буду всегда с тобой» А. Етоева. Моё открытие — Алексей Сальников: «Петровы в гриппе и вокруг него». За последний год прочитал «Авиатора» и «Брисбен» Е. Водолазкина. «Брисбен» очень понравился, но до сих пор любимым остаётся «Лавр». Верю в то, что через 80 лет Водолазкин окажется в списке итогов русской литературы XXI в.
Гораздо меньше открытий у меня случилось в зарубежной литературе. Я неразборчив в жанрах, читаю и фантастику, и фэнтези, и детектив. И моё скромное открытие — «Потерянные боги» Брома. Какой-то совершенно новый мир и свежая организация сюжета. Ещё одна тронувшая меня книга — «Пой, если даже не знаешь слов». Автор — Бьянка Мариас. Вещь, совершенно нехарактерная для моего круга чтения. Южная Африка, апартеид, переплетающиеся судьбы женщины-африканки и белой девочки, у которой убили родителей и которая живёт со своей воображаемой сестрой-близняшкой… Прочитал книгу в четыре приёма, осталось сильное и болезненное впечатление.
— Спасибо!
Беседовал Роман Каплин
Редакция благодарит пресс-службу издательства «Росмэн» за предоставленые фотоматериалы.
NB!
Борис Вячеславович КУЗНЕЦОВ, Генеральный директор издательства «Росмэн»
Родился 26 апреля 1972 г.
В книгоиздательском бизнесе с 1998 г. Работал в издательствах «Владос» и «Махаон».
С 2000 г. в издательстве «Росмэн».
С 2010 г. возглавляет эту компанию.
По основному образованию — историк. Кандидат исторических наук (1997). До книгоиздания вёл научную работу, преподавал в вузах, занимался исторической публицистикой.
Является членом различных общественных объединений книгоиздательской отрасли (ассоциации деятелей культуры, искусства и просвещения по приобщению детей к чтению «Растим читателя», попечительского совета РГДБ, экспертного жюри премии «Большая книга»).
В 2017 г. награждён призом конкурса профессионального мастерства «Ревизор» в номинации «Профессионал года. Руководитель компании».
Рубрика: Действующие лица
Год: 2020
Месяц: Март
Теги: Борис Кузнецов
