Любой прогресс оборачивается позитивными изменениями далеко не для всех; многим он не сулит ничего хорошего. Несмотря на все преимущества, принесённые книжному миру революцией Гутенберга 2.0, библиотекам не стоит забывать про формирование двух негативных тенденций (см. ч. 1 и 2). Если говорить языком экономистов, то это обесценивание основных активов — фондов и падение спроса — сокращение количества читателей. Эффективность ответа на эти вызовы и будет во многом определять шансы библиотек на выживание. Для того чтобы они появились, необходимо ответить на два вопроса. Во-первых, что должны делать библиотеки, когда все находящиеся в их фондах издания будут доступны иным путём, причём проще и быстрее. Во-вторых, что предложить читателю, который больше не хочет или не может читать книги традиционным образом.
Конечно, эти тенденции возникли не вчера и библиотеки борются с ними уже не один год, хотя эта борьба не похожа на осознанные и планомерные действия. Скорее речь идёт о довольно спонтанных реакциях и бездумном перенимании чужого опыта без анализа главных причин. Тем не менее ответы на оба поставленных выше вопроса даны, и следует рассмотреть, насколько они могут нас удовлетворить. При этом характер ответов таков, что порой невозможно воздержаться от саркастических ноток.
Автор Вадим Юрьевич КУРПАКОВ, директор Издательско-библиотечного центра Балтийского федерального университета имени И. Канта
Что может спасти библиотечные фонды от невостребованности? Конечно же, оцифровка!
Переведя погонные километры полок наших книгохранилищ в терабайты электронной информации, мы вдохнём в библиотеки новую жизнь, соответствующую требованиям XXI в. Ведь иначе и быть не может, поскольку в слове «оцифровка» тот же корень, что и в словах «цифровизация» и «цифровая экономика». К тому же нас вдохновляет успех пионеров. В России ограничимся упоминанием Библиотеки Максима Мошкова и «КиберЛенинки». Заблаговременно купив билет на этот поезд и умело комбинируя массированный подход к комплектованию со «спокойным» отношением к правам интеллектуальной собственности, они добились впечатляющих успехов. А на заднем плане видна тень зарубежных гигантов: Google Books с его претензией на глобальное господство и ряда национальных электронных библиотек, отменно презентующих своё книжное наследие.
Но окажется ли путь традиционной библиотеки на этом поприще столь же триумфальным? Уже на первых порах её ждёт серьёзное разочарование! Стоит библиотеке полистать свой каталог, положив рядом законодательство об авторском праве, и выяснится, что безусловной возможностью оцифровки обладает лишь очень небольшая часть её фонда. Действительно, в public domain находится в среднем менее 10% стоящих на полках книг. Как правило, это «менее» вообще не выходит за рамки 5%. Для всего остального требуется заключение лицензионного соглашения с правообладателем, что практически неосуществимо, учитывая масштабы проблемы. Пресловутая статья 1275 ГК РФ, якобы дающая библиотекам права на оцифровку своих фондов, в реальности не находит широкого применения. Она хоть и предоставляет некоторые дополнительные возможности, но ограничивает их помещением библиотеки, поэтому ни в коей мере не является инструментом для достижения обсуждаемых целей.
Смирившись с ограниченностью поля деятельности и приступив к отбору контента для оцифровки, библиотека сталкивается с ещё одним неприятным открытием. Оказывается, она не одна в этом мире! И многие книги, которые считались уникальными экземплярами, уже давно доступны любому пользователю Интернета. При этом неважно, кто именно успел их отсканировать: библиотека американского университета в рамках экспансии Google Books, НЭБ или простой завсегдатай какого-либо тематического форума. Достаточно того, что они индексируются поисковыми системами: всеобщая информационная глобализация существенно снижает шансы на востребованность «вторичного» материала, особенно если первенец уже присутствует на каком-либо популярном у пользователей ресурсе. Но, даже сократив свой потенциальный список в несколько раз и оставив в нём только то, до чего ещё не добрались коллеги, библиотека не может успокаиваться. Ведь нет никакой гарантии, что отобранное издание не лежит на сканере в другой точке книжного мира или не окажется на нём в ближайшее время.
Справившись с первыми разочарованиями, библиотека всё же совершила свой индивидуальный прорыв, и первая партия оцифрованного фонда выложена во всеобщий доступ. И что, на неё сразу же накинулись давно ждавшие этого момента читатели, вознося до небес кривую на графике количества посещений?
Скорее всего, нет. Вероятнее, результат будет иным — интерес на уровне статистической погрешности. И ответ на вопрос «Почему?» вполне очевиден. Эти издания мало кому нужны. Сейчас в общественном достоянии находятся произведения, авторы которых скончались не позднее 1948 г., если их при этом не репрессировали, и они не участвовали в Великой Отечественной войне. (Последнее, кстати, добавляет приличный объём историко-биографических изысканий. Желающим ощутить все их прелести предлагаю самостоятельно определить срок охраны авторских прав, например О. Мандельштама.) Интерес к написанному и опубликованному в те годы в десятки, а порой и в сотни раз меньше, чем к современным изданиям. В то же время сохраняющий свою актуальность контент регулярно переиздаётся. Можно оцифровывать прижизненные издания Чехова, но большинство предпочтёт читать «Вишнёвый сад» в более комфортном исполнении.
Все описанные барьеры сужают «цифровое поле», оставляя место только для очень крупных игроков или проектов. Для остальных соответствующая деятельность, очевидно, будет пустой тратой средств. Но даже для библиотек, обладающих многомиллионными фондами, правовые рамки представляют собой непреодолимые ограничения. Не случайно в последние годы мы наблюдаем за попытками тем или иным способом вывести НЭБ из-под удара законодательства об авторском праве. Применительно к университетским библиотекам сколь-нибудь заметным потенциалом для оцифровки обладают лишь единицы, как правило те, чья история уходит корнями в XVIII–XIX вв. Интуитивно осознавая описанные проблемы (пафос при произнесении словосочетания «оцифровка фондов» заметно снизился), вузовская среда нашла иное решение всех проблем — репозиторий.
Эта спасительная идея пришла к нам от зарубежных коллег с заметным опозданием. Ещё совсем недавно количество университетских репозиториев в России равнялось соответствующему в Белоруссии. При этом общее число российских вузов превышало число белорусских более чем в десять раз. Да и сейчас мы ушли от партнёров по Союзному государству очень недалеко. Нет смысла спорить с тем, что результаты научной деятельности вуза, выраженные в публикациях его сотрудников, должны быть систематизированы и общедоступны. Хотя если систематизация в виде библиографии — дело вполне осуществимое, то с общедоступностью есть определённые проблемы, как не трудно догадаться правового характера. Каждая статья репозитория в принципе требует заключения лицензионного соглашения, пусть и в упрощённой форме, что, с одной стороны, диктует необходимость организации дополнительных работ, а с другой — далеко не всегда возможно для публикаций предыдущих десятилетий.
Однако камень преткновения не в этом. Если все стремятся в Scopus и Web of Science, то что останется в университетском репозитории? Очевидно, далеко не самые популярные статьи. Открытый доступ в своих нынешних формах едва ли способен предложить решение данной проблемы. Даже если все рейтинговые журналы вдруг согласятся, чтобы публикации одновременно могли выкладываться на сайте аффилированного с автором вуза (что нереально!), их востребованность там объективно будет намного ниже, чем на площадке самих журналов. Таким образом, собственный репозиторий университета рискует изначально превратиться в хранилище контента, который либо никому не нужен из-за низкого качества, либо спрос на него будет носить случайный характер в силу узкой специализации (в российских условиях характерным примером может служить географическая локализация, когда интерес к содержанию публикации не выходит за границы региона). Напоследок надо заметить, что репозиторий не является прерогативой исключительно библиотеки. Не менее эффективным его создателем могут выступать университетские издательства и структуры, занимающиеся публикационной активностью.
А что у нас с читателем, который «внезапно» перестал читать книги?
Для него у нас заготовлена прекрасная триада: ремонт — диван — коворкинг. В тех или иных вариациях, разумеется. Действительно, что может привлечь читателя лучше, чем трогательная забота о самой чувствительной части его тела! Постоянно глядя на современные интерьеры зарубежных библиотек, мы с полным на то основанием начали их вожделеть. Пространство, не заставленное стеллажами, как в старом книгохранилище, изобилие естественного света, удобная и красивая мебель вместо казарменной скупости наших традиционных читальных залов, а самое главное, люди. Они там повсюду, порой их больше, чем книг! Конечно, мы тоже так хотим и поэтому засучиваем рукава.
Счастливцы, уже нашедшие деньги, с гордостью демонстрируют преображённые помещения и диваны ярких расцветок. Кто-то — огромные залы, кто-то — небольшие закутки. Остальные тихо завидуют и идут к руководству с прожектами и обещанием светлого будущего. Вера в него имеет простую формулу: обеспечь читателя комфортом и он придёт. Вопрос, почему он должен променять свой родной домашний диван на библиотечный, не ставится: у читателя просто нет иного выбора. Однако поскольку любая вера нуждается в постоянном укреплении, а посетители столь же необходимая часть обновлённого интерьера, как и элегантный дизайн, приходится идти дальше и заниматься организацией досуга.
В качестве такового может выступать решительно всё. Ряды вполне традиционных для библиотек тематических лекций, встреч с авторами и прочих коллективных чтений пополняются языковыми курсами, семинарами заглянувших на огонёк преподавателей, кружками по рукоделию и мероприятиями любого формата по какому угодно поводу. Здесь российские библиотеки демонстрируют успехи, особо заметные на фоне отсутствия прогресса в других вопросах. По данным Министерства культуры РФ, в период с 2012 по 2018 г. посещаемость библиотек практически не изменилась, в то время как число участников массовых мероприятий в них увеличилось на треть. Остаётся неясным, включены ли посетители мероприятий в общее количество посещений. Если хотя бы частично да, то число активных читателей за указанный период заметно уменьшилось. Но мы ведь это и так знаем.
Университетские библиотеки в попытке достичь вершин пирамиды мероприятий активно выходят и на передовой формат — коворкинг. Он практически идеально сочетает предметы всех мечтаний: модное слово в лексиконе, непременное «пространство с дизайном» и постоянный трафик посетителей. Что может быть лучше для библиотеки, когда группа студентов среди красивых книжных стеллажей живо обсуждает совместный проект? Наверное, только то же самое, но вместе с флипчартом, медиапроектором, кулером и кофемашиной. Какое отношение это имеет к потреблению информации и читателям? Практически никакого, в лучшем случае косвенное, если нас утешает, что такая бурная жизнь поможет им не забыть, где находится библиотека.
Может сложиться впечатление, что всё вышеперечисленное имеет исключительно негативный оттенок и является чуждым для библиотек. Напротив, и оцифровка фондов, и репозитории, и пространственная трансформация, и даже коворкинг — важные пункты повестки дня. Только не сегодняшнего, а позавчерашнего. Если по каким-то причинам библиотека ещё не претворила в жизнь список этих дел, то она просто должна исполнить его так же буднично, как она осуществляет комплекс мер по обеспечению пожарной безопасности или доступа в Интернет по Wi-Fi. Никто ведь давно не считает последнее достижением или пределом стремлений.
Если вернуться к поставленным в начале вопросам, то проблемой всех предлагаемых решений следует признать их однобокость. Любые операции с фондами в цифровой реальности никак не учитывают необходимость подстраиваться под новый тип читателя и его запросы — это всё то же собрание текстов, только в другом формате и с иной технологией доступа. Ориентация же на превращение помещений библиотеки в некое общественное пространство практически не связана с основной её функцией — хранением и передачей информации.
Есть ли выход из сложившейся ситуации и каков может быть вектор развития университетской библиотеки на ближайшее десятилетие? Нужно сразу избавиться от соблазна планировать на больший срок, поскольку бурное развитие технологий на основе искусственного интеллекта не позволит сделать этот прогноз осмысленным. А вот тенденции прослеживаются достаточно чётко. В отношении библиотечных фондов уже сейчас можно с уверенностью сказать, что традиционное книжное хранилище с сотнями тысяч, а тем более с миллионами томов оказывается невостребованным анахронизмом (функцию хранения страховых экземпляров никто не отменял, но выполнять её должны единицы).
Каков книжный фонд библиотеки будущего? Источником соответствующей информации становится Всемирная сеть. Весь мир — огромное цифровое книгохранилище, в котором присутствует практически весь существующий контент, а местонахождение оригинала не играет для пользователей — читателей — никакой роли. В принципе это не реалии будущего, а возможности настоящего. Технически уже давно нет никаких препятствий к воплощению данной модели. Проблемы, связанные с правами интеллектуальной собственности, в действительности означают лишь разницу в механизме доступа к контенту, поскольку мгновенная покупка платных текстов — функция, ставшая обыденностью. Даже индивидуальное читательское пристрастие к традиционной бумажной книге не служит помехой для поголовного охвата, поскольку технологии Print-on-Demand уже позволили снизить себестоимость печати одного экземпляра до приемлемого уровня.
Шансы библиотеки на физическое выживание следует оценивать по тому, каким образом она будет встраиваться в этот мир. Потенциальных моделей всего две: «Библиотека — полка всемирного книгохранилища» (или как вариант — шкаф) либо «Библиотека — точка доступа» к нему же. Для большинства возможен лишь второй вариант, означающий отсутствие достаточного количества собственного контента, который может быть интегрирован во Всемирную сеть. Эту модель можно условно обозначить «логин — пароль — диван», что довольно полно опишет её функциональное назначение. Основные признаки: отсутствие книг или их незначительное количество, культурная роль сведена к пространству для коммуникации и комфортного времяпрепровождения, количество персонала минимально. Существование такого института в качестве библиотеки определяется главным образом наличием или отсутствием в его штате профессиональных reference librarians. В случае их отсутствия на учреждении может появиться любая вывеска, его сути это уже не изменит.
Модель «Библиотека — полка всемирного книгохранилища» сейчас можно описать только с точки зрения её задач и потенциальных технологий взаимодействия с «человеком просматривающим» — homo inspiciens. Последний, как уже говорилось, при выборе основного источника информации часто склоняется к «Википедии». Мы можем сколько угодно ругать качество её контента, но выбор сделан и недостаточно просто предложить взамен хорошую книгу. В первую очередь библиотека нового типа должна быть тематической (нет нужды говорить, что она полностью электронная): никого не интересует книжное собрание, которое создавалось в течение десятков лет по многократно менявшимся критериям, а потом перетекло в цифровое пространство. Читателю нужен ответ на конкретный вопрос, полученный кратчайшим путём, на остальное у него нет ни времени, ни желания. Тематика может быть предельно узкой или довольно широкой, диапазон (полка, несколько полок или целый шкаф) зависит от возможностей библиотеки.
Каковы же основные принципы функционирования «Полки всемирного книгохранилища»? Их относительно немного, но все они носят обязательный характер. Во-первых, эксклюзивность: отдельные единицы контента могут присутствовать в Сети, но собрание должно обладать элементами уникальности хотя бы по тематическому подбору источников, между которыми установлены внутренние связи. Во-вторых, стремление к полноте: идеальная библиотека обладает почти 100% материалов по избранной теме. В-третьих, мультимедийность: аудиовизуальный контент является полноправной частью собрания и главным инструментом первичной связи с читателем. В-четвёртых, многоуровневый характер: пользовательский интерфейс ранжирует источники по степени востребованности и качеству контента. В-пятых, гибкость: тематические границы могут оперативно изменяться. В-шестых, за электронным фасадом всегда должны стоять живые люди, открытые для общения и консультаций. И в-седьмых, библиотека — центр профессионального сообщества, объединяемого по принципу социальных сетей.
Очевидно, что создать такое на базе имеющихся в настоящее время фондов не под силу практически никому. Некоторое исключение составляют библиотеки национального и федерального уровней, но и их возможности ограниченны. Университетские библиотеки могут получить преимущество, если тематика «Полки» соответствует ведущему научному направлению вуза. Успех в любом случае будет на стороне способных к эффективному объединению. С одной стороны, необходимы абсолютно новые принципы комплектования, включающие обмен электронным контентом, совместное владение и даже аренду. С другой — требуются серьёзные изменения законодательства об авторском праве, которое надо привести в соответствие с реалиями цифровой эпохи.
Несмотря на все исторические заслуги библиотеки как социального института, в будущем ей отнюдь не гарантировано место под солнцем. Для того чтобы отвоевать его, потребуется пройти через длительные и порой болезненные трансформации. Конечно, не стоит отрицать признанную роль библиотеки как некой культурной константы в изменяющемся не всегда в лучшую сторону мире. Но роль необходимого и авторитетного источника информации у «человека просматривающего» ей придётся заслужить заново.
Рубрика: Библиотечное дело
Год: 2019
Месяц: Сентябрь
Теги: Вадим Курпаков
