Автор: Михаил Швыдкой, доктор искусствоведения
На минувшей неделе Павел Крашенинников, председатель Комитета Государственной Думы по государственному строительству и законодательству, дал разъяснения по поводу поправок к нормам, запрещающим пропаганду наркотиков, их употребление, изготовление и распространение. В частности, он отметил, что "произведения литературы и искусства не попадают под пропаганду, если наркотики составляют оправданную жанром неотъемлемую часть художественного замысла". Кроме того, уверил П. Крашенинников, если эти произведения при их публичном распространении будут маркированы соответствующим образом, то они не попадают под штрафные санкции, и их создатели и распространители не должны быть наказуемы ни административно, ни уголовно. Наконец в проекте поправок указан федеральный орган исполнительной власти, который должен будет определять список произведений, подлежащих подобной маркировке, - Министерство культуры РФ. К счастью, все классические произведения, созданные до 1 августа 1990 года, выведены из-под действия поправок (именно в первый день последнего летнего месяца 1990 года бы принят закон СССР о средствах массовой информации, который, по существу, зафиксировал отсутствие государственной цензуры в Советском Союзе).
Понимаю, что не сообщил читателям "РГ" никакой новой информации. Но было необходимо напомнить об общеизвестном, чтобы обратить внимание на целый ряд проблем, которые неизбежно возникнут при правоприменении новой редакции законодательных актов.
Начну с самого простого и одновременно самого сложного, - пойди разберись, что такое "оправданная жанром часть художественного замысла". Почему жанром? Как может повлиять жанр - трагедия, драма, комедия и т. д. - на возможность упоминания наркотических препаратов? И правомерно ли это упоминание не только в различных по жанрам, но и в отличающихся друг от друга по родам и видам произведениям? Литература, к примеру, знает три рода - эпос, драму и лирику. А что можно сказать о музыкальных произведениях, изобразительном искусстве или о кинематографе? Прошу не считать меня буквоедом, когда речь идет о праве, то важно избегать любых произвольных толкований. Это ставит в затруднительное положение всех участников и художественных и судебных процессов. Но и это не самое сложное.
Толкование новой редакции правовых норм о наркотиках сильно усложнит жизнь Минкультуры
Куда труднее определить, является ли упоминание о психотропных веществах и их использовании "неотъемлемой частью художественного замысла" или злокозненным умыслом создателя. Здесь необходима не только юридическая и лингвистическая, но прежде всего литературоведческая (искусствоведческая) экспертиза. Нередко случается, что такого рода экспертные заключения вольно или невольно вступают в противоречия друг с другом. Ведь есть произведения, в которых проблема наркотиков становится не частным случаем из жизни отдельного человека, но рассматривается как вызов, а то и приговор социуму, где люди ищут любые средства, чтобы уйти от драм бытия. Напомню лишь об одном советском романе: "Плаха" Чингиза Айтматова была напечатана в журнале "Новый мир" в 1986 году, когда без штампа Главлита ни одна книга не могла выйти в свет. И хотя этот штамп поставили после обсуждения романа на самом верху, он вызвал широкую дискуссию в обществе. Но без оргвыводов и тяжких последствий. Цензурное разрешение не было приравнено к юридической индульгенции, - в истории советской литературы случалось всякое. Но оно было безусловной защитой от обвинений в "антисоветчине".
В советское время, к примеру, всегда пристально следили за признаками религиозной пропаганды. Был свидетелем и участником многократных обсуждений знаменитого спектакля Марка Захарова, Андрея Вознесенского и Алексея Рыбникова "Юнона и Авось" в Театре им. Ленинского комсомола, когда один из ведущих идеологов почвенничества, глубоко верующий Владимир Солоухин защищал создателей постановки, принадлежащих к советским "западникам", от обвинений в распространении православных ценностей. При всем своем сложном отношении к А. Вознесенскому он прикрывал не только его, но саму возможность напомнить о христианских добродетелях. Однако лингвистическая экспертиза с легкостью доказала бы, что авторы увлеклись религиозной риторикой со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Нередко случается, что экспертные заключения вольно или невольно противоречат друг другу
Наконец, уверен, что толкование новой редакции правовых норм о наркотиках после их принятия сильно усложнит жизнь Министерства культуры РФ. Если оно окажется тем органом исполнительной власти, на который ляжет ответственность за маркировку книг и журналов, в которых будет рассматриваться тема запретных психотропных веществ, то надо будет создавать отдельный департамент с внушительным количеством чиновников и серьезным программным обеспечением. Только в первом полугодии 2023 года в Российской Федерации было издано 50 885 названий книг и брошюр. Сколько из них в день может внимательно просмотреть один добросовестный сотрудник? У меня, честно говоря, нет ответа на этот вопрос. В Главлите в 1947 году работало 6 453 человека. Они цензурировали и периодическую печать, но количество наименований книг и брошюр было в разы меньше, чем сегодня.
Скорее всего, органы власти будут ориентироваться на ответственность издательств в следовании действующему законодательству. Но, судя по вышедшей в апреле нынешнего года книге о Пазолини, в которой из-за страха нарушить закон об ЛГБТ (сама организация запрещена в РФ по решению ВС РФ - прим. "РГ") черным замазаны не только отдельные строки, но и целые страницы, что уже сделало ее библиографическим раритетом, можно представить, к чему все это приведет.
Есть над чем подумать.
Рубрика: Новости
Год: 2024
Месяц: Июль
Теги: Цензура Законодательство
