В центральной рубрике нашего журнала неоднократно предпринимались попытки обсуждения проблем отечественной культуры, но, поскольку эта область очень обширная, разговор нередко получался фрагментарным. Действительно, тема сложна и многоаспектна, тем не менее, есть эксперты, которые видят проблему в комплексе и готовы предлагать взвешенные решения.
К разговору о проблемах и перспективах отрасли «УК» пригласил Советника Президента России по вопросам культуры Владимира ТОЛСТОГО.
— Владимир Ильич, курируемое Вами направление вопросов культуры в качестве Советника Президента РФ знакомо не понаслышке уже не первый год. За последние месяцы Вам удалось познакомиться с проблемами в общероссийском масштабе, и не только в музейном сегменте?
— Действительно, я почти 20 лет работаю в музейной сфере, знаю лучше направление культурного наследия, охраны памятников, давно погружён в современную литературную жизнь. Осваивать остальные сегменты приходится сейчас, и, честно говоря, за полгода невозможно по-настоящему глубоко погрузиться в жизнь и проблемы современных театра, кинематографа, музыки, образования в сфере культуры, библиотек и многих других направлений. Я стараюсь больше встречаться с деятелями культуры, большинство из них – эксперты в своих областях и входят в состав Совета по культуре, который был сформирован заново в 2012 г. С их помощью стараюсь разобраться и вникнуть в детали. Осенью Совет по культуре провёл заседание с участием Президента РФ. Я доволен результатами этой встречи, потому что разговор получился весьма содержательным, информативным, многие честно высказали наболевшие проблемы. Президент отреагировал, итогом стал ряд поручений, на которые мы ориентируемся в своей работе, наряду с указами от 7 мая 2012 г.
— Как Вы оцениваете сегодняшнее состояние российской культуры, каковы приоритетные направления, требующие пересмотра подходов и кардинальных изменений?
— На мой взгляд, очень важно, чтобы нам удалось сформулировать понятную и последовательную государственную стратегию в области культуры в целом, которой на сегодняшний день нет. Одна из основных проблем отрасли – отсутствие прозрачных и долгосрочных ориентиров. Можно назвать это культурной доктриной или программой.
При ограниченности ресурсов необходимо выбирать магистральные направления. Очевидно, что сейчас мы наблюдаем дисбаланс между поддержкой ведущих учреждений культуры и финансированием локальной, региональной культурной жизни. В гораздо худшем положении оказались муниципальные учреждения, культурные объекты в субъектах федерации. Есть регионы глубоко дотационные, с ничтожными оплатой труда и материально-технической базой. Тем не менее, граждане, которые живут в малых городах, деревнях и сёлах, должны обладать равными с жителями столиц правами на доступ к культурным ценностям. Для них источником культуры нередко становятся маленькие библиотеки, музеи, клубы. Я считаю, что в данном случае у государства есть обязанность и ответственность за то, чтобы найти способ вернуть в самые удалённые уголки страны возможность доступа к культурным ценностям.
Нужно думать о многофункциональных центрах культуры, необходимы реорганизация учреждений детского творчества, поддержка педагогов дополнительного образования. Конечно, нередко эти направления находятся исключительно на балансе местных властей, у которых нет никаких ресурсов на содержание всей инфраструктуры, организацию фестивалей, концертных программ и т.д. Значит, должна быть поддержка этого направления на федеральном уровне.
Очень важно способствовать возврату и развитию сети книжных магазинов. Не секрет, что по причине низкой рентабельности они закрываются, на их месте образуются непрофильные торговые центры, рестораны. Книги, как правило, небольшими тиражами оседают в книжных магазинах столиц, поэтому должна быть поддержка сетей, книгоиздателей, книгопродавцев с созданием информационных центров современного типа в регионах. В немалой степени этому могут способствовать инновационные технологии.
Вот в этом я вижу основные проблемы. Разумеется, они есть и в сфере подготовки профессиональных исполнителей, и в сегменте охраны культурного наследия, но если ставить долгосрочные задачи в масштабах страны, то главной задачей я вижу необходимость определения стратегии того, как должна быть создана система более-менее равных возможностей по доступу к культуре и информации.
— Как выстраивается взаимодействие с профильным министерством по функционалу и форматам принятия решений?
— Мы стремимся делать одно дело, немного поразному понимая сущность культуры и происходящих в ней перемен. Я – советник Президента, и у меня нет прямой ответственности за управление подведомственными организациями, нет указаний Правительства относительно оптимизации и реорганизации сегмента. Возьмём, к примеру, зарплаты. Совершенно справедливо и по-государственному Президент в своём послании выразил мысль, что наши врачи, учителя, музейщики, библиотекари, инженеры, т.е. бюджетники – это тот средний класс, на котором держится вся экономика, и который, в силу ряда причин, оказался в некотором забвении. Оплата труда настолько низка, что падает престиж профессий, возникают многочисленные проблемы, в первую очередь – кадровые, в эти сферы не хочет идти молодёжь. Очевидно, что дисбаланс должен быть преодолён. Единственный способ это сделать – выстроить систему, при которой в течение нескольких лет уровень оплаты труда в бюджетной сфере будет доведён до среднего по экономике. Но государство при нынешних темпах роста экономики не в состоянии предоставить требуемые средства и покрыть все расходы. Оценивая возможности Министерства финансов, Минэкономразвития и потребности дотационных регионов, реально из бюджетов всех уровней можно найти треть. Очевидно, что этого недостаточно, надо искать оставшиеся 2/3. Предполагается, что при включении определённых механизмов, которые будут внедряться, необходимую треть бюджетная сфера сможет заработать на платных услугах. И последняя треть – реорганизация самой системы, та самая пресловутая оптимизация. Не буду скрывать, что потребность в этом есть, культура по сравнению с образованием, здравоохранением и ЖКХ оказалась изначально в худших стартовых условиях. С другой стороны, платили мало, но не слишком много и требовали, согласитесь. Сейчас государство говорит, что готово платить больше, но при этом хочет видеть более эффективную отдачу, более качественный результат. Внедряются современные технологии, позволяющие сократить долю человеческого труда, появляются новые системы управления, которые дают возможность ряд функций передать на аутсорсинг. Разумеется, не везде это возможно. В этих условиях необходим персональный подход и взвешенность в решениях. Невозможно найти общие рецепты и сказать «давайте всех сократим на треть», но это возможно там, где есть свободные ставки или сотрудники, привыкшие работать, активно совмещая это с другими видами деятельности.
Честно говоря, надо понимать, что оптимизация – это улучшение. А для того, чтобы улучшить работу какой-либо организации, следует избавиться от балласта, использовать новые возможности, иметь продуманный долгосрочный план развития с сохранением научных исследований. При этом надо чётко отделить государственные задачи от оказания услуг и понимать, что есть направления, за которые государство обязано платить, не ожидая от этого эффективной отдачи. Например, в сохранении музейных и библиотечных фондов могут быть использованы какие-то инновации,
оцифровка коллекций, но это совершенно не отменяет необходимости сохранить артефакт, отреставрировать его, изучить, описать, опубликовать и т.д. Или академическая и фундаментальная наука. Государство, которое считает себя цивилизованным, не имеет права не проводить кропотливые исследования, нередко продолжающиеся годами. Это ни при каких обстоятельствах не должно разрушаться, мы должны платить за то, что это есть. И ни о какой «эффективности» процессов в данном случае речи идти не может.
— Вы коснулись темы науки, каково Ваше видение ситуации с признанием неэффективными вузов в сфере культуры?
— Глобальная проблема, на мой взгляд, заключается в том, что все эти процессы осуществляются в режиме очень сжатых сроков. В российском образовании давно назрела необходимость каких-либо жёстких решений по упразднению огромного количества фальшивых вузов, возникших за последние 20 лет, где фактически покупаются дипломы. Но здесь так же следует разбираться с каждым конкретным случаем, поскольку в них учатся студенты, они платят деньги за обучение. Необходимо решать вопрос о зачислении их на аналогичные курсы более эффективных и качественных, с точки зрения образования, учреждений. Но это очень непросто, если оценивать сроки и поставленные задачи. При этом категорически нельзя по одним и тем же критериям оценивать технические и культурные вузы, говорить об эффективности, сравнивая их по используемой площади или ЕГЭ. Но и это, к cожалению, проблема отрасли, которая не умеет защищать свои позиции. Исторически все профильные законы принимались без учёта специфики и интересов культуры, поэтому мы оказались заложниками почти всей действующей законодательной базы. Каждый последующий закон, который принимался, всё больше ущемлял интересы отрасли. Вернуть сегодня всё назад – огромная работа, но без неё Закон «О культуре» при всех существующих нормах бессмыслен, поскольку по многим моментам вступает в противоречие со всем остальным российским законодательством.
— Что будет происходить с вузами культуры в ближайшем будущем?
— В этом конфликте есть две стороны, и, как это часто бывает, истина находится где-то посередине. Главное, что удалось сделать, – не допустить моментальных ошибочных решений, которые потом нужно было бы исправлять. Мы получили отсрочку на несколько месяцев. Какое-то мягкое эволюционное реформирование культурных НИИ и вузов необходимо, потому что очевидны элементы того, что можно назвать стагнацией. Про них забыли, им мало платили, ничего не требовали. И в этом сегменте отсутствовала всякая государственная стратегия. С другой стороны, позиция о том, что это всё не нужно, устарело и должно быть сброшено за борт корабля современности, абсолютно ошибочна. Поэтому руководство вузов и НИИ должно чётко проанализировать свои возможности и видение того, как они должны работать и приносить пользу. При этом государство в лице Минкультуры и Минобрнауки обязано сформулировать внятное представление о государственном заказе. Здесь нужно искать разумный баланс, сохраняя одно и вводя другое. Простая смена руководства не только ничего не решит, а, наоборот, усугубит проблему, потому что, поставив вместо авторитетного профессора, который не обладает менеджерскими качествами, активного молодого управленца, но имеющего слабое представление о том, что здесь важно, а что нет, можно ситуацию усугубить ещё больше. Я – за неспешное, вдумчивое движение вперёд.
— Вы сказали об отсрочке. Таким образом, к марту вузы и НИИ культуры, признанные неэффективными, закрыты не будут. Сколько есть времени на выработку конструктивных предложений по взаимодействию?
— Да, опасность того, что в 2013 г. что-то будет закрыто, объединено, а бюджеты уже перераспределены, миновала. Мы входим в год спокойно и имеем три месяца на то, чтобы разработать все эти взаимные предложения, ещё 3-4 месяца, чтобы обсудить и оценить их эффективность, и к сентябрю 2013 г., к моменту формирования бюджета, иметь всю картину. Всё это нужно выносить на общественное обсуждение, на советы Минкультуры, на межведомственные комиссии Совета по культуре при Президенте РФ, и принимать взвешенные решения, с одной стороны, немного «встряхнув» это «спящее царство», с другой стороны, не позволив всё это разрушить.
— Последние годы активно развиваются цифровые проекты в библиотеках, книгоиздании и образовании. Однако складывается ощущение, что заинтересованные ведомства (Минкультуры РФ, Минобрнауки РФ, Минкомсвязи РФ, в ведении которого находится Роспечать) занимаются одним и тем же, при этом согласованности позиций не наблюдается. Как планируется выстраивать взаимодействие с коллегами на предмет взаимодействия и координации действий?
— Моё видение в целом заключается в том, что наша система госуправления исторически устроена так, что любой вопрос, который оказывается на границе двух и трёх ведомств, попросту нерешаем. Здесь нужно искать другие подходы: либо создавать межведомственные комиссии, давать им большие полномочия и проводить по конкретным вопросам, либо действовать иначе. На мой взгляд, в идеале можно создать крупное и сильное ведомство на базе Минкультуры, в котором, кроме туризма, можно было бы консолидировать ряд отдельных направлений Роспечати, Минобрнауки, в части дошкольного и школьного образования, т.е. объединить все вопросы, связанные с воспитанием, книгоизданием. Но для этого нужен сильный министр культуры с полномочиями не меньше вице-премьера и достаточно серьёзная ресурсная база. Вот тогда можно было бы выстроить всё, о чём Президент говорил в послании. В противном случае межведомственные комиссии вынуждены будут решать множество частных вопросов. Оставлять всё, как есть, значит, обрекать вопросы, нуждающиеся в быстрых и срочных решениях, на то, что они годами будут перебрасываться из ведомства в ведомство, у каждого из которых своё видение, и здесь без грозного окрика сверху никто решать в пользу других ничего не будет.
— Было бы неплохо начать хотя бы с межведомственных комиссий.
— Мы уже сейчас готовы приглашать ответственных представителей этих министерств и обсуждать острые вопросы. Но при этом необходимо, чтобы само профессиональное сообщество чётко ставило задачи и проблемы, предлагало возможные варианты их решений. Тогда мы конкретизируем вопросы, сужая их до тех, которые могут быть решены между чиновниками разных ведомств и экспертным сообществом, и на выходе будем готовить поручения или распоряжения Президента каждому из ведомств. Других вариантов я пока не вижу.
— Давайте вернёмся к Совету по культуре. Как планируете выстраивать его работу и в каких направлениях?
— Мы организовали рабочие заседания в декабре 2012 г. в рамках четырёх межведомственных комиссий. Первая – по культурной политике в целом, посвящённая обсуждению, анализу и оценке того, что было сказано Президентом в послании. Эта комиссия продолжит свою работу и сформулирует нечто вроде государственной доктрины о культуре на долгосрочный период, 15–20 лет. На базе этого документа, который должен носить в хорошем смысле декларативный характер, давать определение базовых ценностей и направлений, будет разработана детальная программа «Культура России», новый текст закона «О культуре». Ещё один компонент – приоритетная национальная программа, как это было в своё время по здравоохранению, образованию, сельскому хозяйству и ЖКХ. Безусловно, такие масштабные задачи будут решаться с привлечением экспертов, экономистов из разных ведомств. В эту комиссию вошло немало представителей Совета по культуре – А. Архангельский, С. Шумаков, Е. Ямпольская, архимандрит Тихон (Шевкунов), А. Варламов. Это, что касается общетеоретической комиссии по развитию культуры. Две комиссии, которые прошли следом, – по образованию и сохранению культурного наследия – были совершенно конкретными. Комиссия по наследию рассматривала вопросы, связанные с археологией, реставрацией. Комиссия по образованию рассматривала вопрос, связанный с гуманитарными вузами и НИИ, а именно критерии оценки таких специфических вузов. Также в их фокусе детские музыкальные школы и школы искусств. Комиссия «Международная культурная политика» имела более ознакомительный и общетеоретический характер.
— Каковы сроки принятия документов для первой комиссии?
— Сейчас уже подготовлены протоколы заседаний всех четырёх комиссий, затем небольшие рабочие группы начнут работу над проектами первичных документов для подготовки Доктрины. Всё это будет обсуждаться на следующем заседании комиссии, которое намечено на середину февраля 2013 г. В течение года каждая из комиссий соберётся четыре раза: в феврале, мае, сентябре и декабре.
— Российское культурное наследие исторически вызывало колоссальный интерес у западных специалистов. Как обстоят сегодня дела с современными направлениями в культуре? Как выстраивается международное сотрудничество в сфере культуры?
— В нашей международной деятельности есть множество позитивных примеров, но, к сожалению, это не носит пока системного и управляемого характера. Прекрасно выстроена выставочная политика Эрмитажа, Музеев Кремля, ряда других крупных музеев. Сверхпопулярны несколько российских оркестров и дирижёров. Создан Институт перевода, проект «Сад гениев». Есть чуть менее заметные инициативы, но, честно говоря, все они зависят от конкретных личностей, их представлений о том, как это важно для страны. Как правило, эта работа не имеет специальной поддержки со стороны Минкультуры, МИДа, выполняется на гранты или на средства самих учреждений культуры – непосредственных организаторов.
В ближайших планах – оценка эффективности и работа по координации всех этих процессов, разработка реалистичного и продуманного плана действий для формирования более позитивного образа страны на мировой культурной арене. И здесь много над чем придётся работать, начиная от выстраивания более грамотной и либеральной политики нашего телерадиовещательного присутствия, от которого, к сожалению, уже начали отказываться некоторые страны СНГ, заботящиеся о нравственном воспитании своих граждан, заканчивая масштабными обменными годами.
— Вы являетесь председателем жюри литературной премии «Ясная Поляна», которая в 2012 г. отмечала своё 10-летие. В чём её особенности? Кто стал лауреатом юбилейного сезона?
— Премия, которая носит название «Ясная Поляна», не может не быть связанной с именем Льва Толстого. Поэтому для нас очень важно качество материала, нравственный дух этой литературы и, конечно, толстовская манера работы с текстом. Честно говоря, мы активно стараемся привлекать нестоличных авторов.
В 2012 г. было объявлено три лауреата. В номинации «Современная классика» бесспорным победителем стал Валентин Распутин. Премию «XXI век», которую мы вручаем за произведения, написанные с 2000 г., получил прозаик из Екатеринбурга Евгений Касимов за книгу «Назовите меня Христофором». Впервые мы объявили премию в номинации «Детство. Отрочество. Юность», объединяющей произведения для детей и молодёжи и книги о детях и молодёжи. В финал вышли три очень сильных писателя, на мой взгляд, все они в одинаковой степени заслуживали победы, но жюри выбрало роман «Крестьянин и тинейджер» Андрея Дмитриева, который недавно получил «Русского Букера».
Очень горжусь жюри нашей премии. В него входят семь человек: три представителя советской школы критики – Лев Аннинский, Игорь Золотусский и Валентин Курбатов, три более молодых эксперта – Павел Басинский, Алексей Варламов, Владислав Отрошенко, и я. Безусловно, благодарен нашему партнёру, поддерживающему этот проект с самого начала – компании Samsung Electronics. Наш премиальный фонд – второй после «Большой книги».
— Наш традиционный вопрос – Ваши читательские предпочтения по книгам и их форматам. Как формируется Ваша личная библиотека?
— 15 лет назад случилось одно из самых больших несчастий, сгорел подмосковный дом, наше семейное гнездо, наша «подмосковная Ясная Поляна» с прекрасной библиотекой моего отца и моей, собранной к тому времени. Поэтому в Ясной Поляне формирование библиотеки для меня началось заново.
Читаю много, поскольку являюсь членом жюри многих премий, а для души перечитываю то, что когдато произвело на меня сильное впечатление. Всегда много читал Л.Н. Толстого. Мне кажется, он успел в дневниках и письмах дать ответы на многие вопросы, которые может задать себе человек. И мне очень интересно развитие его личности, как он внутренне менялся, оставаясь при этом самим собой. Читаю для удовольствия Бунина, Куприна, Лескова, иногда что-то из Тургенева и Достоевского. Всегда любил американскую литературу определённого периода – Фолкнера, Селлинджера.
Для меня книга остаётся самоценной, при том, что сейчас чтение возможно на любых носителях, я предпочитаю её традиционный вариант. Это другой тип восприятия, который сейчас, к сожалению, уходит на периферию только потому, что современное человечество стремится к комфорту, а чтение – это труд.
— Спасибо!
Беседовала Елена Бейлина
NB!
Владимир Ильич ТОЛСТОЙ, Советник Президента России по вопросам культуры.
Рубрика: Действующие лица
Год: 2013
Месяц: Январь/Февраль
Теги: Владимир Толстой
